Приличной женщине нельзя...
Шрифт:
— Зачем? — удивилась я. — Ты хочешь повторить? Вот это?
— Конечно.
— Мне кажется, ты уже и на практике убедился, что не все тридцатипятилетние женщины — тигрицы в постели, — я оттолкнулась от приютившей нас яблони и стала вылезать на тропинку. — Боюсь, повторение ничего к сложившемуся мнению не добавит. Мы оба будем разочарованы.
Он одним прыжком оказался на твердой почве и протянул мне руку, помогая выбраться из глубокого снега.
— А мне показалось, что ты была вполне довольна тем, что я уже умею… — шепнул
Мне против всякой логики и принятых решений захотелось прижаться к нему и закрыть глаза. И постоять так еще чуть-чуть, перебирая его пальцы в своей руке.
Но вместо этого я отряхнула сапоги от налипшего снега и пошла по тропинке в нужную сторону. Туда, к дороге и такси. Через мгновение он нагнал меня, поймал мою руку и снова сплел наши пальцы.
— И что ты собираешься делать дальше? — спросила я с интересом минуты через три. — Гулять со мной до упора?
— Если я тебя отпущу — ты ведь больше не вернешься. В Москве пятнадцать миллионов человек, не считая приезжих. Как я тебя найду, Аленушка?
Любому другому знакомому за «Аленушку» я бы уже вломила со всей дури. Так, чтобы на всю жизнь зарекся. Но почему-то в устах некоторых людей даже самые бесящие прозвища звучат по-особенному.
От мягкого «шшшшь» от Демьяна сердце на мгновение сладко сжималось, словно в этом звуке таилось какое-то обещание.
— Сердце подскажет, Демон! — засмеялась я, руку, однако, не отнимая. — Хотя какое тут сердце… У тебя компас помощнее есть!
И я с удовольствием дождалась изменения выражения его лица, когда он понял намек.
Вот так. Не только ему меня смущать.
Кстати, я успела оценить всю мощь «компаса». Не во всем мальчика природа обделила. Даже наоборот — кажется, недодаденные излишки из фигурного катания, танцев и вокала влила в другой… инструмент.
Девственник он, ага.
С такими-то талантами.
Демьян упорно тащился рядом со мной, держа за руку и даже не надоедая лишними разговорами. Но сдаваться, похоже, не собирался. Надо же, какой молодняк пошел — получил свое так или иначе, а все равно продолжает ласкаться. Это импонировало.
У дороги я выпустила его ладонь, достала телефон и открыла приложение такси.
— Четыре минуты, — бодрым голосом сказала я. — Ну что, Демьян? Было приятно познакомиться. Катаешься ты обалденно на мой непрофессиональный взгляд. Наверняка и поешь тоже классно.
О прочем умолчала.
— Да, у меня своя группа, — сказал он, протягивая руку. — Дай телефон.
— Зачем? — удивилась я.
Он наклонился и поцеловал меня. Не прикасаясь ко мне ничем другим — только губами. Но даже так он умудрился сделать это так горячо, нежно, ошеломительно, что огни фонарей у дороги закружились водоворотом, затягивая в воронку и меня. А потом горячие губы спустились ниже, на шею, а кончик языка прочертил причудливый узор по коже.
— Вот за этим, — сказал Демьян, выпрямляясь и забирая телефон из моих ослабевших пальцев.
— Я все равно не буду тебе звонить, — предупредила я, глядя, как он ловко что-то пишет на экране.
— Ничего. Я тебе в соцсетях в друзья добавился просто. Сам напишу.
Он кинул мне в руки телефон и распахнул дверцу такси, которое затормозило рядом с нами — а я умудрилась этого не заметить.
Уже в такси я поняла, что если поеду домой, сойду с ума от лишних мыслей и сменила конечную точку маршрута.
— Ну и что мне делать?
Есть такие люди, которые магическим образом оказываются свободны именно в тот момент, когда тебе нужнее всего. А дома у них обнаруживается просекко, мандарины и глубокое кресло, куда можно забраться с пледом и рассказать обо всем, что произошло в заснеженном саду под яблонями.
Мария — она просила называть ее только полным именем — была не самой моей близкой подругой. Мы годами вращались на дальних орбитах, обмениваясь лайками в соцсетях. Но потом нас вдруг приносило друг к другу — и все повторялось как встарь. Беседы на всю ночь, три бутылки брюта или французского сидра и полное принятие придурей обоих, несмотря на кардинальную разницу взглядов.
— Развекаться, Ален, — ответила она, сдирая шкуру с мандарина своими алыми ногтями длиной в несколько сантиметров. — Что вообще такого происходит? Не ты ли тащилась от шутки про Пугачеву, что если вам тридцать и вы все еще одиноки — не волнуйтесь, ваш будущий муж еще просто не родился?
— Какой муж! — ужаснулась я. — Вообще-то я решаю, отвечать ли на его сообщение, если напишет! И встречаться ли второй раз — ведь тогда у нас точно будет все по-взрослому, а не эта… возня руками в штанах.
— Чего нет-то?
Мария ловко кинула в меня очищенным мандарином, а себе взяла новый. Кажется, ей просто нравился сам процесс, есть их было не так увлекательно.
— Может, мне еще и замуж за него пойти, чего нет-то! — всплеснула я руками.
— А и пойди! — щедро разрешила Мария.
— Смеешься?
— Нет, скорее плачу. Вот засрали тебе голову! Кто? Когда? Ален, ты сказки хорошо помнишь? Чем они кончаются? «Жили они долго и счастливо и умерли в один день»!
— И что? — спросила я, наливая себе еще просекко и разбирая мандарин на дольки.
— Да то! — всплеснула руками Мария. — Моя бабка умерла в восемьдесят. Дед был ее на десять лет старше и умер в шестьдесят. Тридцать лет одна куковала. Вот сама и смотри — какая должна быть разница в возрасте, чтобы умереть в один день? И в чью пользу?
— Мария, знаете, вы слишком уж свободных нравов. Я к такому не готова! — я чопорно чокнулась с ней бокалом. И взвыла: — Слушай, да ему лет меньше, чем сантиметров в его… инструменте!
— Ого… — Мария уважительно подняла брови. — Тем более не понимаю твоих метаний. Хватай, пока дают, всю жизнь будешь помнить.