Приличной женщине нельзя...
Шрифт:
— Почему?
— У тебя коньки не затупятся? — вместо ответа поинтересовалась я.
— Затупятся, — кивнул он. — Это шеффилдская сталь, они только для искусственного льда, на асфальте им хана.
— Ты профессиональный фигурист?
— Ни в коем разе! — он прижал ладонь к груди, слегка оттягивая футболку вниз, и из-под ворота показалась татуировка в виде змеи, обвивающей его ключицы.
— Но ты круто катаешься, и коньки, вон, у тебя непростые.
— Я просто люблю выпендриваться, а для этого нужны какие-то
Вот чего я стою и болтаю тут с ним? Вблизи он вовсе не такой красавчик, как мне казалось. Был у меня одноклассник чем-то на него похожий, только рыжий. С таким же неистребимым хамским выражением на лице, даже когда молчит.
— У тебя они есть? — сама не заметив, я тоже перешла на ты.
— До тринадцати лет меня прочили в олимпийские чемпионы.
— А что потом случилось?
— Природа нагадила, — развел он руками. Но в лице не было ни намека на сожаление. — Двойной прыжок — мой максимум, как ни бейся.
— И ты бросил?
— А смысл оставаться? — хмыкнул он. — Тридцатое место на первенстве Бутово — не мой уровень достижений.
— Есть такое первенство? — удивилась я.
Он не ответил, только сощурил свои нагло-прозрачные глаза и склонил голову набок. Вот узнаю эту манеру, Машка так же себя ведет, заменяя этой пантомимой невежливое: «Мать, ну ты совсем дура, что ли?»
— Фигурист, значит… — кивнула я.
— Бывший, — уточнил он.
— Может, еще и танцор? — спросила, вспомнив, как он двигался.
— Бывший, — повторил он.
— Еще кто бывший?
— Оперный певец.
— Ого! Что же пошло не так на этот раз?
— Природа… — снова развел он руками. — Диапазон маленький, полторы октавы.
— Что еще у тебя маленькое, даже спрашивать не буду… — пробормотала я себе под нос, не удержавшись.
Он сам подставился! Я не виновата!
Он сощурился и продуманно-небрежным жестом положил ладонь на живот, вновь как бы невзначай задирая футболку и открывая поджарый живот.
— Показать?
…позволять платить за себя незнакомым мужчинам
Вот молодежь пошла!
Ни стыда, ни совести!
Что себе позволяют!
Мы себе такого не позволяли!
А зря…
— Не надо! — быстро сказала я. — А то меня арестуют за растление малолетних.
— Мне двадцать два, — несколько обиженно отозвался этот наглец.
— А мне тридцать пять, мальчик, — устало вздохнула я, мысленно прикинув разницу в возрасте и загрустив от несбыточных перспектив. — Иди играй к своим девочкам.
Но он почему-то не пошел. Футболку, конечно, опустил и больше никаких поползновений похвастаться, чем бог наградил, не делал.
Зато, поразмыслив, сообщил:
— Меня Демьян зовут.
Ах вот почему Демон…
— Очень
Но попыток уйти, кстати, не делала.
Когда еще пофлиртуешь без далекоидущих последствий? Эти же, седые и в «Лексусах», давно скисли, устали от беготни. Они лучше деньгами отдадут, чем вот такой ни к чему не обязывающей болтовней. А зачем мне их деньги? У меня и свои есть.
— А тебя? — Демьян переступил коньками, и меня аж перекосило, когда я представила, что сейчас станет с этой его шеффилдской сталью.
Настойчивый такой.
— Алена, — фыркнула я.
— Аленушка… — расплылся он в улыбке.
— Алена Ивановна для тебя! — отчеканила я, попытавшись добавить в голос стальные нотки, подслушанные у бывшей свекрови-завуча.
— У меня нет фетиша на строгих училок, — сообщил Демьян. — Да ты и не похожа на такую. Ты скорее Снегурочка…
Он протянул руку и кончиками пальцев стряхнул с моих волос несколько нагловатых снежинок. Оказывается, пока мы болтали, с черного неба незаметно начал сыпаться легкий сухой снежок.
— А на снегурочек у тебя фетиш, значит, есть?
— Возможно… — коварно улыбнулся он.
— Тогда у тебя вон! — я подбородком указала на каток за его спиной. — Свои снегурочки.
Он развернулся к катку, бросил быстрый взгляд и нахмурился:
— И кто из них Снегурочка? Диана или Настя?
— Обе! — торжествующе заявила я. — Только для разной аудитории. Рыжая для детей, брюнетка для взрослых.
Он сначала негромко фыркнул, а потом рассмеялся, запрокинув голову и демонстрируя острый кадык, от вида которого меня странно дернуло — будто легким током.
— Ну что, — он снова протянул мне ладонь. — Пойдем глинтвейна выпьем. За знакомство. И на брудершафт, уговорила.
— Нет, — качнула я головой.
— Кофе? Какао с маленькими такими зефирками? Облепихового чая?
— Нет, — снова сказала я.
— Брусничного морса? Комбучи? Молочного коктейля? Там есть шоколадный, банановый и карамельный.
— Мне уже пора, — сказала я, с потаенным интересом, однако, гадая — что он теперь придумает?
— Ты замужем? — вдруг спросил Демьян, опуская руку.
— Нет… А какое отношение…
— Бойфренд? — Чуть-чуть напряженным тоном.
— Никого у меня нет.
— Тогда пошли, — и он ухватил меня за руку, уже не спрашивая, чего я там хочу. Ладонь была очень-очень горячей и странно большой. Я уже записала его чуть ли не в школьники и прямо удивилась, что мои пальцы утонули в его руке.
Он свистнул и махнул своим друзьям — кто-то из них покопошился у бортика и швырнул ему рюкзак. Не выпуская мою ладонь, Демьян, ловко балансируя то на одной, то на другой ноге, очень быстро переобулся из коньков в кроссовки и потащил меня через мостик к ближайшей сияющей разноцветными огоньками кафешке.