Прилипалы
Шрифт:
Келли старался. Даже выучил испанский. Он перебрасывался шутками с молодежью и терпеливо выслушивал стариков.
С черными контакт не налаживался дольше. И лишь после того, как его напарник выяснил, что Келли не намерен «доить» свой участок, дело сдвинулось с места. Его напарник, рядовой Эр-ви Эмерсон, черный, грустный, отец пяти детей, дал знать кому следует, что в Келли осталось что-то человеческое, а потому не надо ждать от него подвоха.
Разумеется, местные жители не доверяли Келли на все сто процентов, но постепенно они его приняли, а некоторым он даже
Ему это нравилось. Нравилась ему и полицейская служба, да вот его начальники не видели в нем хорошего полицейского. И на годовой аттестации один из членов комиссии прямо спросил:
— Вы знаете, как вас прозвали, Каббин?
— Кто?
— Парни, с которыми вы служите. Они прозвали вас Мамаша Каббин. И что вы об этом думаете?
— Ничего.
— Вас это не тревожит?
— Нет. Абсолютно не тревожит.
— Вам нравится служба в полиции, Каббин?
— Очень нравится. А что?
— Вы не делаете того, чего ждут от копа.
Тремя днями позже его отправили в административный отпуск. Только несколько местных жителей спросили у рядового Эр-ви Эмерсона, что случилось с его напарником: «Ты понимаешь, с тем белым, что всегда совал нос в чужие дела».
В одиннадцать утра Келли Каббин пил кофе и смотрел на спящего отца. Он смотрел на него уже четверть часа и думал: «По крайней мере, я не испытываю к нему ненависти. А люблю я его или жалею, не столь уж и важно. Мой отец, мой старший брат, с молодости влюбился в аплодисменты и провел остаток жизни в их поисках, правда, выбирал для этого не слишком подходящие места. Я прилетел сюда не для того, чтобы ты меня утешал, потому что ты знаешь только один способ утешения — с помощью чековой книжки. Я прилетел сюда, потому что деревня вышибла своего мудреца, ибо ему не хватило ума сохранить свою работу. Тебе нужен мудрец, чиф?»
Дональд Каббин перекатился на спину и застонал. Он уже проснулся и теперь жалел об этом. Надо ведь добраться до унитаза и поблевать, а до ванной целая миля.
— Ты проснулся, чиф?
— Келли?
— Он самый.
Каббин вновь застонал.
— Сын, я умираю.
— Позволь мне помочь тебе встать.
С помощью Келли Каббин сел на краю кровати.
— Головка бо-бо?
Каббин кивнул.
— Сможешь дойти до ванной?
Каббин поднялся. Волоча ноги, потащился в ванную. И едва успел дойти до туалета, как из него брызнул фонтан рвоты. Каббину не хотелось смотреть на месиво, извергаемое из собственного желудка, но он смотрел, зная, что тем быстрее выйдет наружу и все остальное, а потом ему сразу станет лучше.
Из ванной он вышел несколько минут спустя, бледный как полотно.
— А вот и твое лекарство, чиф, — Келли протянул отцу высокий стакан с густой, белой жидкостью.
Каббин взял его обеими руками, поднес ко рту. Зубы забарабанили по стеклу, прежде
Напиток состоял из сливок, бренди, ментолового ликера, двух сырых яиц и капельки водки. Придумал этот коктейль Фред Мур, и Каббин, выпив половину стакана, сел в кресло и откинулся на спинку, дожидаясь, пока алкоголь начнет действовать.
Посидев, он вновь отпил из стакана. Дело пошло на лад. Руки уже не дрожали. Тошнота исчезла. Каббин посмотрел на сына.
— А что ты тут делаешь?
— Я приехал вчера вечером.
— Я… э…
— Мы поговорили перед тем, как ты улегся в постель.
Каббин кивнул.
— Ничего не помню.
— Ты немного перебрал.
— Я помню эту чертову телепередачу.
— Мне рассказали сегодня утром.
Каббин опорожнил стакан.
— Где еще один? Мне нужно два.
Келли прогулялся к комоду, взял второй стакан, приготовленный Фредом Муром, протянул отцу.
— Это, конечно, не мое дело, но ты крепко пьешь в последнее время, так?
— Ты видел меня вчера вечером. И сегодня утром. Так что не буду тебе врать.
— Я подумал, что должен сказать тебе об этом.
Каббин пожал плечами. Ему стало лучше. Значительно лучше.
— Пока я справляюсь. Не каждый день мне так плохо. Еще не каждый.
— Печень начинает давать сбои.
— Ты прав, сынок, все дело в печени. Так каким ветром тебя сюда занесло?
— Меня уволили.
Каббин посмотрел на сына.
— Уволили?
— Да.
— Ты огорчен?
— Есть немного.
— Хочешь вернуться?
— На прежнюю работу?
— Да.
— Это ни к чему.
— Что случилось?
— Им не понравилось мое отношение к службе. Я практически никого не арестовывал, и все такое, — Келли улыбнулся. — Это неважно.
— А ты думаешь, что справлялся со своими обязанностями?
— Я думаю, что да, а они — нет, и это главное.
— Ты не прав, парень. Главное, чтобы ты сам знал, что работал на совесть. Можешь мне поверить.
— Конечно, чиф.
— Какие планы на будущее?
— Пока никаких.
Каббин задумался. В эти двадцать минут алкоголь глушил боль, но еще не туманил мозг. Каббин как-то сказал себе, что больше двадцати минут на раздумья человеку и не нужно. Многие не думают и пяти минут в день. Так что благодаря лишней четверти часа можно оказаться впереди многих.
— У меня есть идея.
— Поделись.
— Предвыборная кампания будет… грязной, ты понимаешь?
— Думаю, что да.
— Ты бы мог мне помочь.
— Чем?
— Мог бы сопровождать меня, запоминать, что сказано, а что нет.
— Я думал, этим занимается Фред.
— Фред не слишком умен. Это первое. И второе, его не всюду пустят. А вот против твоего присутствия никто возражать не будет. Мне может понадобиться свидетель.
— У тебя неприятности?
Каббин допил второй стакан.
— Совершенно верно. У меня неприятности.
— Я действительно нужен тебе, чиф, или ты пудришь мне мозги?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что пудришь, но все равно помогу тебе.