Прилипалы
Шрифт:
Разделавшись с тортом, Кенсингтон махнул в сторону окна.
— Они беспокоятся.
— Могу себе представить, — кивнул Пенри.
Подойдя к окну, он бы увидел Лафайет-Парк, а за ним — Белый дом.
— И не потому, что там очень уж любят Дона Каббина.
— Это понятно.
— Их тревожит его соперник, Хэнкс.
— Сэмюэль Морз Хэнкс. Сэмми Хэнкс.
— Да, Сэмми Хэнкс. Добрый папашка из Думаса или пытается быть таковым, да? — спросил Кенсингтон.
— Это
— Вы еще употребляете это слово?
— Какое?
— Имидж.
— Почему нет? Конечно, употребляем.
— А я-то думал, что им давным-давно не пользуются.
Пенри мысленно приказал себе более не произносить слово «имидж» в присутствии старика Кенсингтона.
— Так что там у них с Хэнксом? Они ему недоплачивают?
— Будучи секретарем-казначеем, он получал пятьдесят пять тысяч в год, чуть меньше, чем Каббин. А расходный счет у него такой же, а то и больше.
— Значит, дело не в деньгах?
— Нет.
— Это плохо, — старик покивал совершенно лысой, за исключением венчика седых волос над ушами и шеей, головой. Он выглядит как новорожденный, в какой уж раз подумал Пенри. Умный, толстый, розовощекий младенец.
Старик все кивал, не замечая, что делает, погруженный в раздумья. Подумать было о чем. Что за человек Сэмми Хэнкс? Сможет ли Уолтер Пенри справиться с этим поручением? Когда он сможет выпроводить Пенри, чтобы насладиться «Золотым тортом», который дожидался его в холодильнике?
— Сколько лет этому Хэнксу, сорок три, сорок четыре?
— Тридцать девять.
— Ага.
— Что значит ага?
— Он еще достаточно молод, чтобы не разделять свою озабоченность за будущее профсоюза и личные честолюбивые планы. Обещает всем радикальные перемены к лучшему?
— Во всяком случае, пытается.
— Но ведь Каббин не разучился использовать свой баритон?
— Разумеется, нет. Голос его никогда не подводил.
— Как давно Хэнкс стал секретарем-казначеем?
— Шесть лет тому назад.
— То есть выдвинул его Каббин?
— Да.
Старик кивнул.
— Как это знакомо. Президент изображает большую шишку и дает интервью прессе, а секретарь-казначей ездит по низовым организациям, раздавая подачки и наживая политический капитал. Потом, бах, и президент в ауте, а секретарь-казначей на его месте. Такое случалось довольно часто.
— Я знаю.
— Их контракт заканчивается тридцать первого октября?
— Да.
— А выборы пятнадцатого октября?
— Да.
— И вновь выбранному президенту придется завершать переговоры. Каббин уже определился?
— Он уже добился тридцатипроцентной прибавки для обработчиков
— Понятно. А как насчет неквалифицированной рабочей силы?
— Он полагает, что без забастовки прибавка составит двадцать один процент. С забастовкой — двадцать четыре.
— И бастовать смысла нет.
— Нет.
— А Хэнкс хочет получить тридцать процентов для всех?
— Больше.
— Этим он надеется привлечь на свою сторону низовые организации?
— Похоже на то. Почему, говорит он, мы должны отставать от автостроителей?
Кенсингтон вздохнул.
— Да, у Хэнкса есть весомый аргумент, да только Белому дому он очень не нравится. Им не нужна забастовка и тем более не нужно более чем тридцатипроцентное увеличение зарплаты. Они полагают, что экономике будет нанесен урон, а следовательно, уменьшатся шансы на переизбрание нынешней администрации.
— И что?
— В Белом доме решили, что хотели бы вновь видеть Каббина президентом профсоюза. Сможешь ты это устроить?
— Потребуются немалые расходы.
— Да, мы это предполагали и на прошлой неделе провели в Филадельфии небольшое совещание. Приехали люди из Чикаго, Гэри, Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Денвера и решили организовать фонд для переизбрания Каббина. Причем все пришли к выводу, что ему об этом знать не следует.
— Он ничего не узнает.
— Так сколько потребуется денег для переизбрания Каббина? Ориентировочно…
— Три четверти миллиона.
— Всего-то?
— Его люди добавят еще двести пятьдесят тысяч.
— Значит, сегодня выборы президента профсоюза стоят миллион?
— Около того. Мы слышали, что Хэнкс хочет уложиться в пятьсот тысяч.
В глазах старика мелькнул интерес.
— А откуда он берет деньги?
— От банков, в которых держит деньги профсоюза на низкодоходных депозитных счетах. Банкиры ему за это очень благодарны. От организаций, которым он ссужает деньги из пенсионного фонда. Мы слышали, их он доит на полную катушку.
— Как он называет свой комитет?
— Хэнкс?
— Да.
— Объединение ради прогресса.
— И какую сумму он рассчитывает получить от комитета? Другими словами, сколько готовы заплатить члены профсоюза за то, чтобы получить нового президента?
— Не много. Может, тысяч пятьдесят.
Кенсингтон медленно покачал головой.
— Профсоюзная демократия по-прежнему изумляет меня. И, должен добавить, забавляет. Каким будет твое вознаграждение?
— Сто тысяч.
— Включая расходы?
— Предвыборная кампания будет короткой, а расходы невелики. Пусть это будет мой взнос на благое дело.