Приложения (Властелин колец)
Шрифт:
На четырнадцатую ночь погода изменилась. Восточный ветер ненадолго стих, а потом устойчиво потянул с севера. Тяжелые тучи к рассвету рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, а из-за Мглистых гор выплыло солнце — громадное, но по-зимнему неяркое и холодное. Путники подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами, — казалось, что их черно-серые стволы вырублены в древние времена из гранита.
На юге, преграждая Отряду дорогу, высился гигантский горный хребет с тремя особенно высокими пиками в серебрящихся шапках вечных снегов. Фродо внимательно
— Здесь начинаются земли Остранны, или, как назвали ее люди, Дубровы, — опустив руку, сказал он Фродо. — В Остранне некогда жили эльфы, но эти времена давно миновали. Птица, летящая из Раздола в Остранну, должна одолеть лишь сорок пять лиг. Но если двигаться пешком, как мы, то надо пройти лиг двести-триста. В Остранне и климат гораздо лучше, и земля плодородней, чем на северных равнинах, но теперь нам придется удвоить осторожность; сюда наверняка посланы соглядатаи.
— За один по-настоящему солнечный день я согласен даже учетверить осторожность! — откидывая капюшон, воскликнул Фродо.
— А впереди-то горы, — вмешался Пин. — Должно быть, ночью мы свернули к востоку.
— Не было этого, — возразил Гэндальф. — В солнечную погоду просто дальше видно, вот почему ты увидел горы. Мглистый хребет у границ Остранны плавно сворачивает на юго-запад. Ты что же — ни разу не заглянул в карту, пока мы гостили у Владыки Раздола?
— Почему не заглянул? — обиделся Пин. — Я заглядывал, можно даже сказать — изучал. Но у меня плохая зрительная память. Зато наш Фродо наверняка все помнит!
— Нам не понадобится никаких карт, — сказал подошедший к хоббитам Гимли. Он взволнованно смотрел на далекие горы. — Ведь это владения моих предков. Вон они, овеянные легендами вершины — заснеженные Зирак, Бараз и Шатхур!
Я видел их, да и то издалека, только раз, но они хорошо мне знакомы. Им посвящено множество легенд, а их изображения — в металле и камне — не раз создавали наши мастера. Ибо под ними, в огромных пещерах, расположено древнее царство гномов — Казад-Дум, или, по-эльфийски, Мория, а на всеобщем языке — Черная Бездна. Чуть дальше высится пик Баразинбар — по-эльфийски Карадрас, Багровый Рог; а за ним, правее, еще два пика: Зиракзигил-Селебдор, Серебристый, и Бундушатхур — Фануиндхол, Тусклый.
Здесь неприступный Мглистый хребет прогибается седловиной узкого перевала, по которому можно попасть в долину, известную всем средиземским гномам. У этой долины несколько названий: по-гномьи Азанулбизар; по-эльфийски Нандурион; ну а на всеобщем языке — Черноречье.
— Нам надо пробраться к Азанулбизару, — объявил Гэндальф, когда гном замолчал. — Поднявшись на перевал через Багровые Ворота — так именуют его западный склон, — спустимся по Черноречному Каскаду в долину. Там вы увидите озеро Зеркальное и вытекающую из него речку Серебрянку.
— Непроглядна вода Келед-Зарама, — сказал Гимли, — и холодны как лед ключи Кибель-Налы. Неужели же мне суждено это счастье — увидеть наше заповедное озеро?
— Если и суждено, то мимоходом, мой друг, — глянув на гнома, откликнулся Гэндальф. — Ибо наш путь лежит мимо Зеркального, вниз по Серебрянке, через Таимые Чащобы, к Великой Реке и потом…
Он
— И что же потом? — спросил его Мерри.
— И потом — дальше, — ответил Гэндальф, — к концу путешествия… в конце концов. Не будем загадывать далеко вперед. Нам удалось дойти до Остранны — но это лишь первый шажок к победе. Мы остановимся тут на сутки: Остранна славится целебным климатом, а нам не мешает набраться сил. Край, где некогда жили эльфы, необычайно долго остается целебным, его нелегко отравить лиходейством.
— Правильно, — поддержал Гэндальфа Леголас. — Но для нас, исконно лесных жителей, эльфы Остранны были странным народом, и я уже не чувствую здесь их следов: деревья и трава мертво молчат. Хотя… — Леголас на мгновение замер, — …да, камни еще помнят о них. Слышите? Слышите жалобы камней? Они огранили нас, навек сохранили нас, вдохнули в нас жизнь и навеки ушли. Они ушли навеки, — сказал Леголас. — Давно нашли Вековечную Гавань.
Но путники слышали только шум ветра.
В лощине, укрытой зарослями падуба, путники развели небольшой костер, и на этот раз их завтрак-ужин не показался им скудным, унылым и безвкусным. Они не торопились улечься спать, потому что им предстоял целый день отдыха и долгая ночь спокойного сна, а потом — бестревожная, полновесная дневка. Лишь одному Арагорну было неспокойно. После еды он поднялся на холм, долго смотрел на далекие горы и очень настороженно к чему-то прислушивался. Потом, снова подойдя к лощине, он недоуменно глянул на спутников, словно бы удивляясь их веселой беспечности.
— В чем дело, Бродяжник? — спросил его Мерри. — Неужели тебе чего-нибудь не хватает? Может, ты соскучился по восточному ветру?
— Пока еще нет, — усмехнулся Арагорн. — Но кое-чего мне действительно не хватает. Я бывал в Остранне и зимой, и летом. Здесь нет охотников, ибо нет жителей, поэтому всегда было много птиц и всяких мелких безобидных зверюшек. А сейчас весь этот край будто вымер. Я чувствую, что вокруг — на многие лиги! — нет ни одного живого существа. И мне хотелось бы понять-почему.
— Это и правда не совсем понятно, — согласился Гэндальф. Но потом добавил: — А может, мы и распугали всю живность?
— Мы ведь не охотимся, — возразил Арагорн. — Но мне всегда было спокойно в Остранне. А сейчас я постоянно ощущаю тревогу.
— Значит, нам нужно быть начеку, — сразу же посерьезнев, заметил Гэндальф. — Если с тобой путешествует Следопыт, да не просто Следопыт, а сам Арагорн, надобно верить его ощущениям. Потише, друзья, — сказал он хоббитам. — И давайте-ка сразу выставим часового.
В тот день первым часовым был Сэм. Все остальные спокойно уснули, но Арагорн, видимо, не собирался спать. Едва разговоры путников прекратились, настала тяжкая, тревожная тишина — ее почувствовал даже Сэм. Ясно слышалось дыхание спящих, а когда пони переставил ногу, раздался поразительно громкий стук. Стоило Сэму немного пошевелиться, и он слышал похрустывание собственных суставов. На небе не было ни единого облачка, солнце медленно всползало все выше; мертвая тишина углублялась и крепла. Потом на юге, в безоблачном небе, появилось какое-то темное пятнышко, напоминающее крохотную черную тучку; ветра не было, но пятнышко приближалось.