Приманка для денди
Шрифт:
Арабелла моментально забыла свои неприятности, завороженная бесподобным зрелищем, и хлопала в ладоши, когда ракеты взмыли в небо и разлетелись на маленькие звездочки. Мистер Бомарис, привыкший к фейерверкам, получал больше удовольствия от наблюдения за ее восторгом, имевшим такие восхитительно круглые глаза. После того, как погасли первые ракеты, он сверился с часами и кротко сказал:
— Пойдемте, мисс Тэллант?
Эти слова повергли ее в состояние шока. Ей пришлось сурово подавить невольный порыв сказать ему, что она передумала, вспомнив все мучения, которые пришлось перенести Бертраму. Она
— Ах, да! Уже пора? Да, пойдемте без промедления!
Не было ни малейшей трудности в том, чтобы незамеченными пробраться сквозь толпу людей, напряженно наблюдающих за изменениями в гигантском огненном колесе. Арабелла положила холодную ладонь на руку мистера Бомариса и пошла вместе с ним вниз по аллее, мимо фонтана Нептуна, освещенного с большим вкусом, вдоль одной из колоннад, направляясь к выходу.
Несколько экипажей ожидали там своих владельцев, и среди них стоял дорожный фаэтон мистера Бомариса с парой запряженных лошадей, главным кучером и форейтором. Ни один из них не выказал никакого удивления при виде дамы, опирающейся на руку их хозяина, и хотя Арабелла была слишком смущена, чтобы поднять глаза, она знала, что слуги вели себя так, будто похищения были для них обычным делом. Они деловито принялись за работу, как только увидели своего хозяина; попоны были сняты со спин породистых лошадей мистера Бомариса; ступеньки кареты откинуты вниз, дверцы открыты, и мистер Бомарис заботливо помог своей невесте подняться в роскошный экипаж. Арабелла так мало времени провела в ожидании, что даже не посмотрела, был ли какой-то багаж прикреплен к фаэтону.
Мистер Бомарис задержался только на несколько секунд, чтобы обменяться парой слов с кучером, и потом впрыгнул в карету, занял свое место рядом с Арабеллой на сиденье с удобными подушками; дверцы закрылись за ними; форейтор вскочил в седло, и экипаж двинулся вперед.
Мистер Бомарис обернул ноги Арабеллы мягким пледом и сказал:
— У меня есть теплый плащ: могу я накинуть вам его на плечи?
— О, нет! Благодарю вас! Мне тепло! — нервно сказала Арабелла.
Он взял ее руку и поцеловал. Через мгновение она высвободила ее и мучительно начала искать слова, которые могли бы облегчить напряжение.
— Как хорошо идет ваш фаэтон, сэр! — придумала она.
— Я рад, что он вам нравится, — отозвался мистер Бомарис тем же вежливым тоном, каким говорила она. — Я помнил, конечно, что мы похожи в своем отвращении к наемных экипажам.
— А… а мы похожи? — с сомнением сказала она. — Я хочу сказать, конечно…
— Мы обменялись мнениями, когда встретились в первый раз, по поводу единственного приемлемого способа путешествовать, — напомнил ей мистер Бомарис.
Это напоминание лишило ее дара речи. Мистер Бомарис со всей своей любезностью воздержался от того, чтобы настаивать на ее ответе, но заговорил о концерте, который они слушали в эту ночь. Арабелла, пережившая несколько мгновений паники, когда оказалась в закрытой карете со своим женихом, путешествуя к неизвестному, но, возможно, отдаленному конечному пункту, была чрезвычайно благодарна судьбе за то, что он вел себя так, будто сопровождал ее домой по дороге из какого-то увеселительного заведения.
Обнаружив, что ему отвечают
В каком направлении они путешествовали, где очутятся при первой же остановке, у Арабеллы не было ни малейшего понятия, да эти вопросы и не тревожили ее ум. Она с самого начала знала, что непристойность ее поведения была непростительна, и это теперь наполняло ее отвращением к себе — внезапное осознание того, что, выходя замуж за мистера Бомариса, она оставляет его в неведении о том, что поступила с ним так подло. Сомнительно, чтобы он когда-нибудь простит ее и будет относится к ней хотя бы без презрения. При этой печальной мысли она издала негромкое всхлипывание, которое заставило мистера Бомариса обеспокоенно спросить:
— В чем дело, любовь моя?
— Ни в чем! Ни в чем! — прошептала Арабелла, весьма взволнованная. К ее облегчению, он, по-видимому, удовольствовался этим, ибо ничего больше не сказал. Она решила, полная раскаяния, что он самый замечательный из всех ее знакомых, обладающих самыми лучшими манерами, самый сдержанный и самого доброго нрава. Наступил тот момент, которого ждал мистер Бомарис. Вдруг Арабелла подумала о том, как скоро после свадьбы она попросит его не только простить долг брату, но и одолжить ему сотню фунтов, чтобы возместить остальную задолженность. Какие слова она могла найти, чтобы выразить эту настоятельную необходимость. Таких слов не было, как убедило ее мучительное раздумье. Арабелла не в силах была представить себе, как вообще она могла думать, что такое признание не разрушит его хрупкой уверенности в любви своей невесты.
Эти и еще более неприятные мысли проносились одна за другой в голове испуганной Арабеллы, когда шаг, которым бежали лошади, казалось, явственно замедлился. Фаэтон сделал такой резкий поворот, что только крепко вцепившись в ремень, Арабелла не упала на плечо мистера Бомариса. Так продолжалось очень недолго, потом экипаж остановился. Арабелла повернулась к жертве обмана, сидящей рядом с ней и сказала, едва дыша:
— Я не могу! Я не могу! Мистер Бомарис, мне очень жаль, но все это было ошибкой! Пожалуйста, отвезите меня в Лондон! О, пожалуйста, отвезите меня назад!
Мистер Бомарис воспринял эту обескураживающую просьбу с заметным самообладанием, только заметив, когда дверь фаэтона была открыта:
— Не обсудить ли нам этот вопрос в более подходящей обстановке? Позвольте мне помочь вам спуститься, любовь моя!
— Пожалуйста, отвезите меня назад! Я… я не хочу убегать! — сказала Арабелла настойчивым шепотом.
— Тогда мы не убежим, — ободряюще отозвался мистер Бомарис. — Я должен сознаться, что считаю это совсем не обязательным. Пойдемте!