Приманка для денди
Шрифт:
— Что же у нас здесь, Улисс? — сказал он, ломая сургуч.
Там было не очень много: «Дорогой мистер Бомарис, — начиналось послание, — я буду вам весьма обязана, если вы окажете мне честь прийти на Парк-стрит, как только вы будет располагать временем, и сообщить мне об этом через дворецкого. Остаюсь всегда искренне ваша — Арабелла Тэллант».
Этот образец эпистолярного искусства, который стоил таких мучительных раздумий мисс Тэллант и стольких погубленных листов почтовой бумаги, возымел свое действие. Мистер Бомарис отбросил в сторону остальную корреспонденцию, посадил Улисса
Оставив своего преданного обожателя спать после трапезы, достойной Гаргантюа, мистер Бомарис покинул дом и направился на Парк-стрит. Там его ожидало известие о том, что милорд, миледи и мисс Тэллант в ландо уехали в Британский музей, что выставляется широко обсуждаемая коллекция мраморных скульптур лорда Элджина под деревянным навесом, выстроенным специально для нее. Мистер Бомарис поблагодарил дворецкого за это сообщение, поймал проезжавший мимо экипаж и дал указание извозчику везти его на Грейт-Рассел-стрит.
Он увидел мисс Тэллант, которая с отсутствующим видом сосредоточилась на скульптурном фрагменте из храма богини Никэ, она терпеливо сносила лекцию лорда Бридлингтона, оседлавшего своего конька. Леди Бридлингтон первой заметила высокую, изящную фигуру мистера Бомариса, приближавшегося к ним по салону. Она уже один раз видела собрание античных фигур в резиденции лорда Элджина на Парк-Лейн, поэтому не чувствовала себя обязанной в третий раз с ней знакомиться, и получала больше пользы от того, что в оба глаза выглядывала своих знакомых, которые могли бы выбрать в это утро поездку в Британский музей. Увидев мистера Бомариса, она восторженно воскликнула:
— Мистер Бомарис! Что за счастливая случайность! Как вы поживаете? Как случилось, что вы не были вчера у Киркмихаэля на Венецианском завтраке? Это было чудесно! Я убеждена, что вам необходимо побывать там! Шестьсот гостей!
— Я польщен, мэм, что среди стольких людей вы заметили мое отсутствие, — ответил мистер Бомарис, пожимая ей руку. — Меня несколько дней не было в городе, я вернулся только утром. Мисс Тэллант! Ваш слуга, Бридлингтон!
Арабелла, которая при звуке его голоса быстро повернула голову и стала пристально вглядываться, потом схватила его за руку, как ему показалось, несколько судорожно, и подняла к лицу мистера Бомариса пару напряженных вопрошающих глаз. Он улыбнулся им ободряюще и склонил вежливое ухо к леди Бридлингтон, которая спешила уверить его в том, что пришла в музей только для того, чтобы показать греческие сокровища Арабелле, которая не смогла видеть их на первой выставке. Лорд Бридлингтон, не питающий неприязни к увеличению своей аудитории, принялся своим обычным манером высказывать собственные взгляды на вероятную художественную ценность фрагментов, — развлечение, которое, несомненно, заняло бы его на длительный промежуток времени, если бы мистер Бомарис самым апатичным тоном не укоротил его, сказав:
— Публичная оценка Вестом и сэром Томасом Лоуренсом должна была, я полагаю, установить эстетические достоинства этих древностей. А что касается уместности их приобретения, каждый из нас может придерживаться собственного мнения.
—
Арабелла согласилась с этим, бросая такой умоляющий взгляд на мистера Бомариса, что он был вынужден занять место в ландо.
Уже внутри здания леди Бридлингтон, чьи амбиции одно время были сосредоточены на том, чтобы способствовать браку между Арабеллой и Несравненным, ухватилась за первую возможность оттащить Фредерика от молодой пары. Она высказала свое горячее желание увидеть последний образец искусства Томаса Лоуренса, отвлекла сына от минутного созерцания последнего президентского огромного холста и потащила его на поиски этого модного шедевра.
— Чем я могу служить вам, мисс Тэллант? — тихо сказал мистер Бомарис.
— Вы… вы получили мое письмо? — запинаясь, спросила Арабелла, бросив краткий взгляд на его лицо.
— Этим утром. Я сразу же отправился на Парк-стрит и, понимая, что дело могло быть безотлагательным, последовал за вами в Блумсбери.
— Как вы добры… вы так добры! — произнесла Арабелла голосом, который не мог быть более жалобным, даже если бы ее собеседник оказался жестоким чудовищем.
— В чем дело, мисс Тэллант?
Делая вид, что она всецело поглощена холстом перед собой, она сказала:
— Осмелюсь сказать, вы, может быть, позабыли об этом, сэр, но… но как-то раз вы сказали мне, то есть вы были так любезны, что сказали… что если мои чувства переменятся…
Мистер Бомарис милосердно вмешался, чтобы положить конец ее замешательству.
— Разумеется, я не забыл об этом, — сказал он. — Кажется, к нам приближается леди Чармвуд, поэтому давайте пойдем дальше! Следует ли мне понимать, что ваши чувства, мисс Тэллант, переменились?
Арабелла, послушно переходя к одной из новых «Испытательных картин», принадлежащих кисти младших членов академии художеств (в каталоге описанной как «Старик, просящей у матери руку дочери, которая выказала свое нежелание соглашаться на подобную неравную партию»), отважно сказала:
— Да, сэр.
— Мое окружение, — сказал мистер Бомарис, — не позволяет мне сделать нечто большее, чем просто заверить вас, что вы сделали меня счастливейшим человеком в Англии, мисс Тэллант.
— Спасибо, — сдавленно сказала Арабелла. — Я постараюсь стать… стать послушной женой, сэр!
Губы мистера Бомариса дернулись, но он ответил со всей серьезностью:
— С моей стороны, я постараюсь быть превосходным мужем, мисс Тэллант!
— О, да, я уверена, это так и будет! — наивно сказала Арабелла. — Если только…
— Если только… — подсказал мистер Бомарис, когда она замолчала.
— Ничего! — поспешно сказала она. — Ах, Боже мой, здесь мистер Эпворс!