Приманка для Коршунова
Шрифт:
Отодвигаю его руку, когда чувствую, что способна дышать сама. Смотрю в лицо Саши, на котором рассечена бровь и припух нос. Качаю головой и кривлю губы, собираясь вновь разрыдаться.
Перевожу взгляд ему за плечо. Вижу Лёву, который выглядит ещё хуже. Сердце сжимается от боли. Я всхлипываю судорожно. Это из-за меня. Ему больно из-за меня.
— Прости, — шепчу одними губами, смотря в любимые карие глаза. Такие обожаемый. Тёплые. Родные. Я погружаюсь в их глубину, не боясь утонуть.
Парень дёргается, будто я его ударила и делает шаг вперёд. Но Саша вскидывает руку и смотрит на него через плечо.
— Уйди,
Лёва становится таким растерянным, что меня тянет вскочить и обнять его. Снова во взгляде боль. Меньше всего на свете мне хочется, чтобы он уходил. Я мечтаю, чтобы его огромные, горячие и такие надежные ладонь снова обхватили меня. Спеленали. Подарили чувство защищенности. Чувство, которое даже Сашка не всегда может мне дать. Но Лёва уходит. Бросает последний взгляд на мои плечи, которые сжимают руки Саши. И уходит. Ссутулив плечи. будто на них положили невыносимо тяжёлый груз.
Я ненавижу себя за то, что причиняю ему боль. За то, что по моей вине на его лице синяки и кровь. За то, что я не могу сделать его счастливым. Таким же счастливым, как делает меня он, всякий раз, когда оказывается в поле моего зрения. Своей улыбкой. Своими глазами. Своими необычными волосами, в которые так приятно зарываться пальцами. Своим голосом, который так часто становится сиплым. В котором появляются рычащие нотки, ласкающие кожу. Я даже руку протягиваю, желая остановить. Задержать. Но она безвольной плетью падает на колени, когда Лев скрывается за углом.
— Машка-мышка, — шепчет Сашка виновато, руками обхватывая моё лицо. — Пойдём домой, хочешь? Пойдём?
Я могу только кивнуть. Сил не осталось даже на то, чтобы выдавить из себя слово. Саша подхватывает мой рюкзак, закидывает на плечо и осторожно поднимает меня на руки.
— Тяжело, Саш. Я сама, — шепчу, а сама, вопреки словам, кладу голову ему на плечо.
— Не говори ерунды, — хмыкает нарочито беззаботно, но я слышу в его голосе страх и долю вины. — Лёгкая ты у меня, как пушинка.
Сил отвечать или же спорить нет. Прикрываю глаза и погружаюсь в дрёму. Слышу, как брат вызывает такси. Чувствую, как устраивает на коленях, не выпуская из кольца рук, когда садится в машину, которая пропитана запахом апельсинов. Слышу, как благодарит водителя, едва слышно хлопает дверью, гремит ключами, открывая калитку дома, и поднимается по лестнице. Открываю глаза только тогда, когда спина касается подушки и наступает оглушительная тишина. Саша сидит в кресле и что-то читает в телефоне.
— Почему ты меня не послушал? — в моём голосе проскальзывает недовольство. — Я же просила остановиться.
— Маш…
— Если бы ты только послушал, Саш… — качаю головой, всхлипывая. — Синяк мне поставил отец с утра. Я забыла наушники и вернулась. Он приехал за документами тогда, когда я выходила. Снова звал меня Варюшей. Снова пытался удержать. Я смогла вырваться, — холодок пробегается по спине.
— Почему тогда ты говорила имя рыжего.
— Льва, Саша. Его зовут Лев. Потому что я его оттолкнула. Потому что я люблю его, Саша. Потому что я не хочу, что ОН забрал его у меня. Я этого не переживу.
— Машка, — Саша откладывает телефон на комод и опускается на кровать рядом. Притягивает и целует в лоб. — Прости, Машка-мышка. Я вспылил. Синяк увидел. Подумал на него. Расскажи мне всё. Давай. Я, конечно, не подружка-сплетница, но секретов твоих не выдам, — я тихо хихикаю и лбом вжимаюсь в плечо брата.
— Он невероятный, Саш. Просто внеземной, — брат застывает, внимательно меня слушая. — Я влюбилась в него, кажется, с первого взгляда. В актовом зале, когда он ко мне подошёл. Он так смотрел… — снова по спине мурашки, а перед внутренним взором тот взгляд карих глаз. Жадный. Восхищённый. Как пальцы горячие, чуть шершавые, пряди волос за уши заправили. — А я его ревновала, представляешь? — хмыкаю. — Безумно сильно ревновала к Даше. Я даже не знала, что вот так бывает. Будто все внутри сжимают, скручивают, иглами острыми колют. А он такой ласковый, Саш. Такой внимательный. Смотрит так, что сердце замирает. Будто… будто никого на свете дороже меня нет. Будто… будто проглотить готов. Он мне платье зашил, когда я упала. Когда ты на Дашу накричал, — чувствую, как щёки краснеют, когда вспоминаю широкие плечи и идеальные кубики пресса. Боже. Я не знала, что настолько мучительно может быть желание коснуться тепла кожи другого человека. Вообще не знала, что может быть вот так. Остро. Сладко. И так больно. — А ещё я его поцеловала. Первая. Два раза, — очень тихо добавляю я. — Когда в больницу к Даше ехали. И сегодня. В автобусе, — я задышала тяжелее, когда губы закололо от фантомных прикосновений требовательных, но таких нежных и ласковых губ. Зажмурилась. И перед глазами тут же лицо Лёвы появилось. С улыбкой чуть лукавой и такой нежной. Именно такой, какую я люблю безгранично. — А когда мы из автобуса вышли, я увидела его машину.
— Опять следил этот ублюдок конченный? — рычит взбешённо Саша, сжимая руки на моих плечах и притягивая к себе ближе.
— Я ошиблась. Номера другие были. Там женщина за рулём была. Но просто, Саш… Ты же знаешь, что он сделал с дядей Серёжей. Я не смогу, если и с Лёвой что-то случится. Если он ему причинит вред, — сокрушённо качаю головой. — А ведь во мне он видит маму, а значит… так же безумен. Так же готов убить любого, кто окажется рядом. Пусть лучше Лёва меня ненавидит, — голос дрогнул, — но будет счастлив без меня. Даша ему не сказала, что мы брат и сестра. он по-прежнему уверен, что мы пара. Как и все. Пусть будет так. Так проще, — слёзы начинают течь из глаз, впитываясь в футболку Саши.
— Полгода, Машка-мышка. Полгода подождать. Я почти накопил на квартиру. Осталось совсем чуть-чуть. Может, даже на двухкомнатную хватит. Конечно, не хоромы будут. Мы съедем. В столицу уедем. Затеряемся там, он не найдёт. И вернём тебе твоего Лёву. Раз он такой прекрасный. Одно радует, — добавляет с усмешкой в голосе, — удар у него хороший. — До сих пор челюсть ноет. Сможет защитить тебя.
— Это было нечестно, — приподнимаюсь на локте и заглядываю в лицо брата. — Ты профессионал. А он…
— Он тоже не лошпед. У него удар хорошо поставлен. Твой Лёва явно в зале частенько зависает.
Мой Лёва. Как же приятно звучит. Мой. Только мой. Как же я об этом мечтаю. Чтобы можно было постоянно его касаться.
— Полгода это очень долго, — устроив голову на груди Саши, пробормотала я. — Даже день кажется мучительно долгим вдали от него.
— Долго, — согласился Саша. — Но впереди вся жизнь, Машка-мышка.
— А если он… другую…
— Нет, — твёрдый ответ.
— Откуда ты можешь знать?