Применение и использование боевого ручного стрелкового, служебного и гражданского огнестрельного оружия

Милюков Сергей Федорович

Однако при отсутствии оснований для применения огнестрельного оружия производство предупредительных выстрелов, а тем более в сторону посягающего или задерживаемого лица, будет расцениваться как превышение сотрудником милиции своих служебных полномочий.

Так, 30 июля 1992 г. около 2 ч в дежурную часть одного из РУВД г. Москвы обратился по телефону из помещения автобусного парка потерпевший Б., 1975 г.р., с заявлением об ограблении его тремя лицами нерусской национальности, которые силой забрали у него куртку и часы. В 2 ч 20 мин. по указанию дежурного 29-го отдела милиции г. Москвы к месту происшествия была направлена группа немедленного реагирования в составе старшего группы Т. и милиционеров Н. и Р. Прибыв к автобусному парку, группа посадила в автомашину Б., который пояснил, что ограбившие его лица направились в сторону Спартаковской улицы. Группа проследовала в указанном направлении, въехала в сквер и осветила фарами несколько человек, увидев которых, Б. сказал, что именно эти люди похитили у него вещи. После этого все сотрудники милиции вышли из салона, оставив там Б., и приняли меры к задержанию находящихся в сквере лиц. В процессе задержания двое мужчин были доставлены к служебному автомобилю, а еще

один попытался скрыться с места происшествия. Преследуя его вместе с Н., Т. сделал несколько автоматных очередей в воздух, требуя остановиться. Выскочив из сквера на проезжую часть улицы, Н. и Т. увидели, что от них убегают двое мужчин – один в светлой куртке, второй – в белой рубашке. Н. потребовал остановиться, предупредил о применении оружия, сделал один предупредительный выстрел в воздух, а потом, когда убегавшие не остановились, два раза подряд выстрелил в асфальт около ног убегавших. Один из задерживаемых упал, второй продолжал убегать во двор дома. Н. и Т. попытались задержать его во дворе, но сделать этого так и не смогли. Вернувшись на улицу, сотрудники милиции обнаружили, что на земле с ранением черепа лежит потерпевший Б., который, как выяснилось позже, вышел из служебного автомобиля и пытался преследовать одного из подозреваемых. Еще до прибытия «скорой помощи» Б. скончался. По заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть Б. наступила от огнестрельной раны головы.

Прокуратурой милиционеру Н. было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 171, ст. 103 УК РСФСР.

28 июня 1993 г. Москворецкий районный народный суд г. Москвы пришел к убеждению о недоказанности вины Н. в предъявленных обвинениях и вынес в отношении Н. оправдательный приговор, указав при этом следующее:

«Совершенно ясно, что если трое молодых парней глубокой ночью отнимали у подростка вещи и при этом у одного из них был нож – его назначение одно: угрозы его применения. Групповой грабеж также относится к тяжким преступлениям, а в данном случае у Н. были все основания считать, что в отношении Б. было совершено более тяжкое преступление – разбойное нападение. Кроме того, при въезде в сквер и освещении фарами группы лиц Б. прямо сказал, что перед ними те самые грабители, а на одном из них отобранная у потерпевшего куртка. При попытке обнаруженных преступников скрыться Н. стал преследовать именно грабителя в куртке Б… Таким образом, Н. применил оружие, как он обоснованно считал, в отношении скрывающихся преступников, совершивших преступление, перед самым заходом в проходные дворы и, следовательно, у него были основания в сложившейся ситуации в соответствии с п. 4 ст. 15 Закона РСФСР “О милиции” применить оружие».

Однако судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда 24 декабря 1993 г., рассмотрев данное дело в кассационном порядке, приговор народного суда от 28 июля 1993 г. в отношении Н. отменила и дело направила дело на новое судебное рассмотрение в тот же суд в новом составе судей.

Рассмотрев дело в новом составе судей Москворецкий районный народный суд 20 апреля 1994 г. вынес приговор, которым признал Н. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 от. 171 УК РСФСР, назначив наказание в виде трех лет лишения свободы. «Оценив доказательства по делу, – отмечалось в приговоре, – суд считает виновность Н. доказанной… так как по делу установлено, что Н., являясь работником милиции, в нарушение п. 4 от. 15 Закона «О милиции» применил оружие, получив устное сообщение от потерпевшего Б. о совершенном в отношении него преступлении. Однако согласно требованиям Закона РСФСР от 18 апреля 1991 г. «О милиции» оружие может быть применено «для задержания лица, застигнутого при совершении тяжкого преступления…», т. е. нарушитель должен быть застигнут на месте совершения преступления самим сотрудником милиции, а не другим лицом. В результате превышения своих служебных полномочий Н. было совершено неосторожное убийство потерпевшего Б. Данные действия подсудимого Н. полностью охватываются ч. 2 ст. 171 УК РСФСР» [296] .

Поскольку подсудимый не имел умысла на убийство потерпевшего, который оказался в зоне огня при преследовании убегавших лиц, по ст. 103 УК РСФСР Н. был оправдан.

Коллегия Московского городского суда, рассмотрев кассационную жалобу адвоката осужденного, 21 июня 1994 г. оставила приговор народного суда от 20 апреля 1994 г. в отношении Н. без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения.

296

Архив Замоскворецкого районного народного суда г. Москвы. Дело № 1-256/5. 1994 г.

Указанный случай (а точнее, трагедия) при некоторой, на наш взгляд, спорности судебных решений является достаточным подтверждением того, что производство предупредительных выстрелов в сторону посягающего или задерживаемого лица допустимо только при наличии законного основания для применения оружия.

Как уже отмечалось, перечень случаев использования огнестрельного оружия сформулирован в законе как исчерпывающий. Однако на практике встречаются случаи, когда сотрудники прибегают к помощи огнестрельного оружия в иных, не указанных в законе случаях.

В литературе приводится следующий пример. В марте 1995 г. помощник командира взвода батальона ППС Анапского ГРОВД прапорщик Домников из табельного ПМ произвел 5 выстрелов по предполагаемому взрывному устройству для его обезвреживания. Взрыва не произошло [297] .

По словам автора, приведшего данный пример, комиссия, проводившая служебное расследование, так и не придя к единой точке зрения, на свой «страх и риск» признала использование оружия обоснованным в соответствии со ст. 15 Закона РСФСР «О милиции». Вместе с тем оснований для такого вывода в отношении указанной ситуации, на наш взгляд, нет, так как она выходит за рамки случаев, предусмотренных ч. 2 ст. 15 Закона «О милиции».

297

Бикмашев В. А. Указ соч. С. 122.

Другой

пример. В январе 1993 г. поздно вечером в станице Новопокровской Белоглинского района Краснодарского края в одном из частных домовладений возник пожар. Инспектор ДПС ГАИ сержант милиции Щукин во избежание замыкания в электропроводке произвел 10 выстрелов по проводам. Таким образом дом был обесточен, пожар – вскоре потушен [298] .

Сотрудники милиции, использовавшие огнестрельное оружие в приведенных случаях, несмотря на то, что они вышли за рамки ст. 15 Закона «О милиции», не должны нести ответственность за нарушение правил применения огнестрельного оружия, поскольку они действовали в состоянии крайней необходимости, т. е. в соответствии со ст. 39 УК РФ, положения которой, как сказано в ст. 24 Закона «О милиции», распространяются и на деятельность сотрудника милиции.

298

Там же.

Глава 4

Порядок применения и использования огнестрельного оружия

Российское законодательство, закрепляя основания «применения» и «использования» огнестрельного оружия, устанавливает также порядок его применения сотрудниками государственных военизированных организаций.

Правда, остается непонятным, почему законодатель, разграничив перечисленные в статутных федеральных законах случаи на «применение» и «использование» огнестрельного оружия, урегулировал только порядок его применения.

Думается, что сама по себе идея разграничения перечисленных, к примеру, в ст. 15 Закона «О милиции» случаев на «применение» и «использование» огнестрельного оружия является удачной, однако, к большому сожалению, в законе о милиции она так и не получила своего дальнейшего развития и четкой детальной проработки. В частности, это касается порядка его использования. Более того, внеся Федеральным законом от 31 марта 1999 г. «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР “О милиции”» изменения в основания использования огнестрельного оружия, законодатель так и не счел нужным четко урегулировать порядок его использования. К примеру, до сих пор Закон «О милиции» обязывает сотрудника милиции представлять рапорт только о случаях применения огнестрельного оружия. А запрет открывать огонь на поражение из огнестрельного оружия «при значительном скоплении людей, когда от этого могут пострадать посторонние лица» также распространяется только на случаи его применения. Учитывая данное обстоятельство, в данной главе речь пойдет не только о порядке применения огнестрельного оружия, но и о порядке его использования.

Порядок применения (использования) огнестрельного оружия включает в себя предусмотренный законом перечень действий сотрудника при возникновении условий, наличие которых позволяет ему прибегнуть к огнестрельному оружию.

Если основания применения оружия указывают на то, когда, в каких случаях можно к нему прибегнуть, то порядок применения заключается в том, как, каким образом это должно делаться. Он состоит из трех основных этапов, а именно: действий сотрудника милиции непосредственно перед применением, в сам момент и после применения огнестрельного оружия [299] .

299

Каплунов А. И. Правовые и тактические основы применения милицией огнестрельного оружия: Автореф. дис… канд. юрид. наук, М.: Академия МВД России, 1994. С. 19. Аналогичное мнение см.: Новиков В. С. Применение огнестрельного оружия сотрудниками милиции по законодательству Российской Федерации: Автореф. дис… канд. юрид. наук. М.: Академия МВД России, 1996. С. 16; Опарин В. Н. Указ, соч. С. 21.

Отдельные исследователи считают, что порядок применения огнестрельного оружия как элемент правовых основ применения огнестрельного оружия включает в себя только действия сотрудника милиции, юридически значимые для оценки правомерности выстрела из огнестрельного оружия, т. е. действия сотрудника милиции, совершаемые непосредственно перед применением и в момент применения огнестрельного оружия [300] .

Однако с такой позицией трудно согласиться, поскольку, как справедливо отмечается в литературе, «сам факт применения огнестрельного оружия не исчерпывает конфликтную ситуацию во времени» [301] . Именно поэтому действия сотрудника милиции после применения огнестрельного оружия в Законе Российской Федерации «О милиции» урегулированы также детально, как и действия перед и в момент его применения.

300

Князьков А. С. Указ. соч. С. 86–87.

301

Мехович А. М., Мордовец А. С., Силантьева А. В. Законность и уважение прав человека в деятельности органов внутренних дел // Правоведение. 1999. № 3. С. 158.

Необходимость и последовательность совершения отдельных действий на каждом из перечисленных этапов зависит от особенностей складывающейся ситуации на месте происшествия во время пресечения общественно опасного деяния и наступивших после применения огнестрельного оружия последствий.

Порядок применения огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций рассмотрим на примере соответствующих положений Закона Российской Федерации «О милиции».

§ 1. Порядок действий перед применением или использованием огнестрельного оружия

Среди действий сотрудника (иного уполномоченного должностного лица, работника) перед применением оружия необходимо выделить следующие.

7. Информирование сотрудником (иным уполномоченным должностным лицом, работником) лица, в отношении которого возможно применение (использование) оружия, о своем должностном положении