Примерные девочки
Шрифт:
– Прости меня, Соня, я больше никогда не буду! Если я когда-нибудь начну насмехаться над тобой или говорить колкости, напомни мне, что я этим огорчаю маменьку, – и я тотчас же перестану.
Соня, удовлетворенная выговором Маргарите и ее покорностью, от всего сердца обняла подругу.
Подали обед, вечер прошел весело. Соня умерила свое нетерпение и болтала с другими, строя планы на завтра.
Ночь не казалась долгой, потому что Соня крепко спала до восьми часов, пока няня ее разбудила. Одевшись, она подошла к окну и с радостью увидела,
– Этот слишком мал, – рассуждала она, – а этот противный, у него шерсть взъерошенная. Большой серый, должно быть, ленивый. А черный – презлой. Рыженькие слишком худы. Светло-серый лучше и красивее всех, вот на нем я и поеду. А чтобы другие его не взяли, привяжу к седлу шляпу и шаль. Всем захочется взять его, но я не уступлю.
Пока она так рассуждала и выбирала себе лучшего осла, Никез с сыном, также отправлявшиеся со всей компанией, навьючивали на черного осла две огромные корзины.
Госпожа де Флервиль, госпожа де Розбур и дети спустились вниз. Было девять часов, все закусили и были готовы хоть сейчас ехать.
– Ну, дети, выбирайте осликов, – предложила госпожа де Флервиль. – Начнем с младших. Ну, Маргарита, тебе которого?
– Мне все равно, по-моему, они все одинаковы, – покладисто произнесла девочка.
– В таком случае, Маргарита, советую тебе взять одного из маленьких, а на другого сядет Соня. Ослики чудесные.
– Я уже себе выбрала серенького, – сказала Соня поспешно. – И я привязала к седлу шляпу и шаль.
– Как ты поторопилась, Соня, выбрать ослика, который тебе показался лучшим! – покачала головой госпожа де Флервиль. – Это не делает тебе чести и не совсем вежливо по отношению ко всем нам. Но ты уже выбрала осла, поезжай на нем, только не пришлось бы тебе раскаяться.
Соня сконфузилась, она чувствовала справедливость выговора и дорого бы дала, чтобы ее эгоизм, от которого она не совсем еще избавилась, не выражался так явно, как только что. Камила и Мадлен сели на ослов, выбранных им матерью, Маргарита с улыбкой посмотрела на Соню, но удержалась от насмешки и вскочила на своего ослика.
Кавалькада тронулась, дамы ехали впереди, за ними Камила, Мадлен, Маргарита и Соня. Никез с сыном замыкали процессию, погоняя навьюченного осла.
Сначала поехали шагом, потом осликов ударили хлыстами, и они побежали рысцой – все, кроме Сониного, который не хотел расставаться со своим навьюченным товарищем. Соня слышала смех своих подруг, она видела, как все они ускакали галопом, а ее ослик, несмотря на усилия Никеза и его сына, не хотел прибавить шагу.
Скоро пять других ослов скрылись из виду, Соня осталась одна. Она плакала и сердилась. Сын Никеза хотел утешить барышню, но лишь еще больше растревожил.
– Не следует плакать из-за таких пустяков, барышня, – сказал он, – и постарше вас часто ошибаются. Ваш осел показался лучше других, и не удивительно, что вы ошиблись в нем, – откуда вам знать толк в ослах?
Соня не ответила, но покраснела от того, что ей пришлось выслушать такие утешения, и всю дорогу проехала шагом. Добравшись наконец до места привала, она увидела, что все ослы привязаны к деревьям и поблизости никого нет. Подруги хотели подождать ее, но госпожа де Флервиль, желая дать урок Соне, не позволила сделать этого и увела их в лес.
В лесу они гуляли, нарвали множество малины и орехов, наделали букетов из лесных цветов, и, когда вернулись на место привала, их раскрасневшиеся веселые личики составляли совершенную противоположность с нахмуренным и печальным лицом Сони, которая сидела под деревом с заплаканными глазами и, по-видимому, стыдилась своего проступка.
– Твой ослик не хотел бежать рысью, бедняжка Соня? – спросила Камила, нежно целуя ее.
– Я наказана за свой эгоизм, Камила, и еще больше накажу себя, пустившись в обратный путь на том же ослике.
– Нет, нет, ты пересядешь на другого, этот слишком ленив, – возразила Мадлен.
– Я его сама выбрала, – твердо сказала Соня, – и допью чашу до дна.
И, укрепившись в своем намерении, она повеселела и принялась помогать подругам раскладывать на траве кушанья и готовить завтрак. После прогулки всем захотелось есть. Компания уселась в кружок на траву и сначала принялась за паштет из зайца, потом за тушеное мясо, потом за картофель, ветчину, раков, торт со сливками, и, наконец, за сыр и фрукты.
– Как мы славно позавтракали! Раки были отличные! – удовлетворенно произнесла Маргарита.
– А какой был паштет! – поддержала ее Соня.
– И торт хорош… – не удержалась от похвалы Камила.
– Славно покушали! – подвела итог Мадлен.
После завтрака опять пошли гулять в лес, теперь вместе с Соней.
Никез с сыном закусили в это время, уложили остатки еды и посуду в корзинки.
– Папа, – сказал маленький Никез, – не нужно, чтобы Камила ехала на Сонином лентяе. Лучше навьючим на него корзины, а черного оседлаем, он вовсе не такой злой, как кажется, я знаю его, это славный, добрый ослик.
– Хорошо, сынок, делай, как знаешь.
Когда дети и их матери возвратились с прогулки, они увидели, что ослы уже оседланы. Соня подошла к своему светло-серому и удивилась, увидев, что он навьючен. Никез объявил, что его сын не хотел, чтобы Камила отставала от других.
– Но это мой ослик, а не Камилин, – попыталась спорить Соня.
– Извините, но барышня Камила сказала моему мальчишке, что назад на нем поедет она. Не бойтесь, барышня, черный вовсе не злой, это только так кажется, не бойтесь его, он отлично побежит.