Примерные девочки
Шрифт:
– Можешь пойти побегать, милая, – кивнула госпожа де Флервиль, – поговорить с Мадлен и подругами. Только, чур, не целоваться с ними и вообще до них не дотрагиваться!
Камила выбежала из комнаты, потом из дома и, услышав голоса детей в маленьком садике, побежала туда.
– Мадлен, Маргарита, Соня! – закричала она. – Мне можно видеть вас, говорить с вами, бегите скорее, только не дотрагивайтесь до меня.
Все трое весело закричали в ответ и наперегонки кинулись к ней.
– Постойте, – останавливаясь, закричала Камила, – маменька запретила дотрагиваться
– Как мне хочется поцеловать тебя, Камила, милая моя! – воскликнула Мадлен.
– И мне! – вторила ей Маргарита. – Я возьму и поцелую!
И с этими словами, она бросилась к Камиле, которая быстро отскочила назад.
– Безумная! – сказала она. – Если бы ты знала, что такое оспа, ты не стала бы так рисковать.
– Скажи нам, скучно тебе было? – отступила назад и Соня. – Очень ты была больна?
– О, да, очень! У меня очень болела голова и сильно тошнило. Тут скучать было некогда! А бедная Лиза болеет гораздо тяжелее меня и намного дольше.
– А каково ей сегодня? Когда мы увидим ее? – поинтересовалась Мадлен.
– Ей гораздо лучше, за завтраком она съела курицы, встала и завтра ей можно будет подойти к окну.
– Какое счастье! А когда можно будет поцеловать ее и маменьку?
– У маменьки нет оспы, вы прямо сейчас можете поцеловать ее. Она только переоденется, а то платье пропитано зараженным воздухом.
Дети продолжали болтать и расспрашивать о том, что было в разлуке. Скоро подошли их матери, дети бросились к госпоже де Флервиль и расцеловали ее. Она целых три недели не видела детей, разве только в окно или издали.
В тот же день доктор объявил, что нет опасности заразиться оспой ни от нее, ни от Камилы, но Лизе нельзя выходить, пока оспины совсем не отпадут.
На следующее утро дети сильно волновались: после завтрака Лиза обещала показаться в окне. За час до назначенного времени девочки уже шумели и суетились, ходили взад и вперед, посматривали на часы, на окно. Они поставили перед окном четыре стула, сели и ожидали появления Лизы, как ждут в театре поднятия занавеса. Наконец окно отворилось, и показалась Лиза.
– Лиза, Лиза, милая Лиза! – закричали Камила и Мадлен, и слезы градом полились у них из глаз.
– Здравствуйте, дорогая няня! – не отставала от них Маргарита.
– Добрый день, бедная Лиза, – помахала рукой Соня.
Няня была очень тронута такой теплой встречей:
– Здравствуйте, здравствуйте дорогие мои детки! Поглядите, какой я красавицей стала, точно маска на лице.
– Вы навсегда останетесь доброй и милой Лизой, – возразила Камила. – Я никогда не забуду, что вы заболели, ухаживая за мной.
– Но ведь и ты провела много времени у моей постели, славная девочка! Я до смерти не забуду, и как ты нежно ухаживала за мной во время болезни, и доброту твоей матери.
И Лиза отерла заплаканные глаза, ее слезы подействовали на нежные детские сердца, и девочки тоже плакали. Матери подошли как раз во время общего рыдания.
– Что случилось? – спросили они не без испуга.
– Ничего… Лиза смотрит в окошко.
Дамы подняли глаза и, увидев, что няня плачет, поняли, что это слезы радости.
– Полно плакать, дети, – сказала госпожа де Розбур, – пусть Лиза отдохнет и хорошенько поправится, а мы покуда займемся устройством празднества в честь ее выздоровления.
– Праздник! Праздник! – закричали дети. – Как чудесно! Праздник в честь Лизы!
Лиза отошла от окна, а дети отправились за госпожой де Розбур и стали придумывать, как устроить праздник.
Глава XXVII
Праздник
Несколько дней в замке царила суматоха: в теплице, примыкавшей к гостиной, вбивали гвозди, выносили и вывозили на тачках цветы, в кухне пекли пирожки, простые и сладкие, готовили конфеты. Дети таинственно поглядывали на Лизу, они не пускали ее к теплице и старались не оставлять ее одну. Няня предчувствовала, что ей готовится сюрприз, но делала вид, будто ничего не знает, чтобы не уменьшить удовольствия, которого дети ждали для себя.
Наконец в следующий четверг, в три часа, в доме началось необыкновенное движение. Лиза хотела переодеться, когда к ней вошли дети, неся огромную закрытую корзинку, в которой обычно хранились их праздничные платья.
– Мы пришли одевать вас, Лиза, – торжественно объявила Камила, – и принесли все, что нужно для вашего туалета.
– У меня и без того есть во что одеться, – смутилась няня.
– Да вы же еще не видели, что мы принесли! – и с этими словами Мадлен сняла кисею с корзинки.
Внутри оказалось коричневое шелковое платье, кружевные воротничок и рукавчики, кружевной чепчик, отделанный лентами, и черная шелковая мантилья с такими же оборками.
– Это для меня чересчур нарядно, – испугалась Лиза. – Я не надену такого пышного платья, в нем я буду точно госпожа Фичини.
– Нет-нет, вы вовсе не похожи на эту толстуху Фичини! – весело возразила Маргарита.
– Надо говорить не госпожа Фичини, а графиня Благовская, – поправила ее Камила.
– Не все ли равно: Благовская или Фичини? – прервала их Мадлен. – Лучше оденем поскорее Лизу!
И прежде чем Лиза успела опомниться, девочки сняли с нее передник, расстегнули платье, и Лиза через мгновение очутилась в одной юбке.
– Наклонитесь, я приколю вам воротничок, – командовала Камила.
– Вытяните руку, я вам рукавчик надену, – теребила няню Мадлен.
– А мне другую, я займусь другим рукавчиком! – не отставала и Маргарита.
– А вот и платье, и чепчик! – торопила всех Соня.
Платье надели, оправили, застегнули, и дети подвели няню к маменькиному зеркалу, глянув в которое, Лиза нашла, что она прехорошенькая, и долго не могла собой налюбоваться. Она перецеловала детей, а потом вместе с ними пошла поблагодарить их матерей.