Примула. Виктория
Шрифт:
Граф Ламздорф вечно работал, и вследствие этого, как только он поступил в министерство иностранных дел, он всегда был одним из ближайших сотрудников министров, сначала в качестве секретаря, а потом в качестве управляющего различными отделами министерства и, наконец, в качестве советника.
Граф Ламздорф начал свою карьеру ещё при светлейшем князе Горчакове; затем был секретарём и ближайшим человеком к министру иностранных дел Гирсу; далее он был советником министерства и ближайшим сотрудником князя Лобанова-Ростовского. Граф Ламздорф был ходячим архивом министерства иностранных дел по всем секретным делам этого министерства.
Как товарищ министра иностранных дел — это был неоценимый клад, а потому естественно, что граф Муравьев, который весьма мало знал и понимал общемировую дипломатию, был весьма в этом малосведущ и вообще малообразован, к тому же он не любил заниматься, взял себе в товарищи графа Ламздорфа, сам же граф Муравьев больше занимался жуирством, нежели делом. Тем не менее он почему-то нравился как императору, так и молодой императрице. Граф Муравьев хвастался тем, что его часто, даже почти всегда, император после доклада приглашает завтракать, и рассказывал своим коллегам, в том числе и мне, о том, как он забавлял молодую императрицу своими рассказами».
Поскольку Ламздорф пишет не воспоминания, а дневник, не предназначавшийся, разумеется, для публикации, то и позволяет себе не столь добродетельные отзывы о своём, в сущности, коллеге на министерском поприще:
«...А теперь ещё выясняется, что французское правительство значительно повышает пошлины на зерно. Господин Витте, который был обязан заранее предусмотреть подобные возможности и оговорить их в договорных условиях, вечно составляемых им наспех, теперь заводит речь о репрессалиях; сейчас, когда мы находимся накануне заключения торгового договора с Германией, вполне возможно, что мы дойдём до тарифной ссоры с нашими сердечными друзьями-французами».
Представьте себе, стало быть, кабинет... Прекрасные письменные принадлежности, письменный стол, уложенный бумагами. Кабинетная мебель обита тёмным трипом. Камин. Золочёные корешки за стёклами книжных шкафов. Проведён звонок, вот и кнопка видна. А вот и кресло. А в кресле уже сидит, опустив острый взгляд на разложенные деловые бумаги, аккуратно причёсанный, средних лет мужчина, с высоким, несколько выпуклым лбом и горизонтальными усами над гладко выбритым подбородком, кончики которых следует нарочно выпрямлять на ночь. Это и есть граф Ламздорф. Рассвело. Он работал по меньшей мере половину минувшей ночи. Входит, как было уговорено с вечера, Андрюша («мой Андрюша»), камердинер и любимый человек (есть ещё банщик Фёдор, но это так — время от времени...). Андрюша открывает шторы и передаёт Владимиру Николаевичу пакет с очередным экземпляром «Правительственного вестника»; к газете приложена гневная записка министра финансов и одна из статей отчёркнута красным карандашом. Кончена рабочая ночь, начинается рабочий день.
«Пятница, 21 января 1894 г.
...Выходя от господина Гирса, сталкиваюсь с фельдъегерем, доставившим письмо; он рассказывает мне, что некоторые сановники продолжают посылать пакеты на имя государя, но тот пока ими заниматься не может, и бумаги возвращаются обратно с резолюциями наследника, который продолжает забавляться с балериной Кшесинской; один из молодых людей нашей канцелярии как-то на днях вечером был у этой танцовщицы, когда ей принесли записку от наследника-цесаревича; он сообщал, что сейчас задерживается у больного отца, но обязательно приедет, как только представится возможность».
Совсем скоро Александр III уже не будет заниматься никакими пакетами вовсе, потому что умрёт. Но покамест он ещё не умер, и потому:
«Суббота, 2 апреля 1894 г.
...Итак, наследник-цесаревич в конечном счёте решил предпринять путешествие, несмотря на то, что оно сулит ему мало привлекательного. Среди бумаг, возвращённых вчера государем, имеется перлюстрированная телеграмма румынского посланника своему правительству; в ней упоминается о путешествии наследника-цесаревича и о том, что оно, видимо, имеет связи со слухами о предстоящей помолвке Его императорского Высочества с принцессой Алисой Дармштадтской. Его Величество вернул данный документ, не сделав на нём ни малейшей пометы!..»
Это ещё только начало. В понедельник, 4 апреля, сделана очередная запись в дневнике:
«После завтрака ко мне заходил Деревицкий; он близок с несколькими молодыми людьми, бывающими у балерин Кшесинских; рассказывают, будто бы та из сестёр, которой покровительствует наследник-цесаревич, упрекала его, что он отправляется к своей «подлой Аляске», и что будто бы Его императорское Высочество применил тот же самый изящный эпитет, протестуя против намерения женить его. В 2 часа меня вызывает министр. Мы разговариваем, в частности, о том, что произойдёт в Кобурге; г-н Гире тоже сомневается, чтобы Великий князь наследник-цесаревич решился на женитьбу; ему известно из надёжных источников, что начальник полиции Валь жалуется на трудности, возникающие у полицейских при ночных посещениях балерины наследником-цесаревичем. Великий князь предпочитает возвращаться от неё пешком и инкогнито. Заметив, что за ним ведётся наблюдение во время таких прогулок, он пожаловался генералу Валю; тот попробовал оправдать принимаемые меры, доказывая, что они имеют целью заботу о безопасности, а не слежку; в ответ наследник-цесаревич будто бы заявил: «Если я ещё раз замечу кого-нибудь из этих наблюдателей, то я ему морду разобью — знайте это». Если услышанное мною соответствует действительности, то будущее многообещающе! Впрочем, некоторые из молодых людей, близких к наследнику, считают, что он представляет собой подрастающего Павла I...»
Что же должно произойти в Кобурге? 7 (19 по старому стилю) апреля 1894 года в Кобурге празднуется бракосочетание старшего брата Алисы Гессенской, принца Эрнста Людвига, и принцессы Виктории Мелитты Саксен-Кобургской. Тогда же должна состояться и помолвка принцессы Алисы и цесаревича Николая. Политика делается в семейном кругу. Виктория Мелитта ведь тоже внучка королевы Виктории, дочь Альфреда, герцога Эдинбургского, и российской великой княжны Марии Александровны. Итак, в Кобурге одна рука Англии протянута Гессен-Дармштадту, другая — России. Впрочем, брак Виктории Мелитты и Эрнста Людвига окажется неудачным и будет расторгнут. Виктория Мелитта выйдет замуж за Великого князя Кирилла Владимировича и станет, соответственно, Великой княгиней Викторией Фёдоровной. Брак, в сущности, морганатический. Однако шустрые потомки этой четы и до сих пор претендуют на несуществующий престол несуществующей империи династии Романовых. Англия весьма настороженно относится к Германии и потому стремится поддержать полуавтономный Гессен-Дармштадт. Но куда деваться от всех этих родственных связей? Принцесса Ирена, сестра Алисы и Елизаветы Гессен-Дармштадтских, замужем за Генрихом Прусским; а Генрих Прусский приходится родным братом кайзеру Вильгельму и... следовательно, внуком... чьим?.. Правильно, всё той же общеевропейской бабушки, королевы Виктории!
В пятницу, 8 апреля, — известия о последующих новостях...
«В 11 часов виделся с министром; ничего особенного нет. Газеты повествуют о пышном приёме, оказанном в Кобурге королеве Виктории, а затем кайзеру Вильгельму, прибытие которого было ознаменовано колокольным звоном и артиллерийскими залпами. Свадебная церемония, отпразднованная вчера, видимо, была блестящей, но молодожёны быстро уехали в Дармштадт; относительно нашего Великого князя наследника-цесаревича ничего не сообщают. Однако всё шире распространяется слух, что у него произошло очень откровенное объяснение с Их Величествами и они в конце концов сумели побудить наследника ехать в Кобург. Сегодня говорят, что балерина Кшесинская только что получила 100 000 рублей и дом в качестве окончательного расчёта за отношения с августейшим любовником. Ну и ну! Вечером, примерно в 8 часов, мне приносят телеграмму от нашего посланника Коцебу, который сообщает из Кобурга: «Сегодня утром состоялась помолвка Великого князя наследника-цесаревича с принцессой Алисой Гессенской».»
На следующий день события продолжают разворачиваться.
«...Фрейлины, молодые графини Кутузовы, вчера в 5 часов вечера получили из Гатчины телеграмму государыни, где говорится о помолвке наследника и выражается по этому поводу живейшая радость; в городе все говорят о том же, а между тем в газетах пока нет абсолютно ничего — ни официального сообщения, ни выражения общественного мнения. Подобное молчание, наверное, произведёт довольно своеобразное впечатление за границей. При нашем дворе всё воспринимается на мещанский манер, никто даже не знает, как должны развёртываться подобные события. В 11 часов вижусь с министром; он очень доволен, что отправил вчера пакет, включив туда и собственные поздравления; теперь с его стороны всё в полном порядке. Наконец, получаю официальное уведомление о помолвке; министр просит меня немедленно сообщить обо всём этом нашим представителям в форме циркулярной телеграммы; он посылает также поздравительную телеграмму наследнику-цесаревичу. Государь возвращает обратно пакет, посланный ему вчера вечером. На поздравлении г-на Гирса Его Величество написал: «Искренне Вас благодарим. Большая радость и утешение». Начинают отовсюду поступать поздравительные телеграммы от монархов и членов августейших фамилий; я в большом количестве готовлю для государя проекты ответов ».