Принц для сахарской розы
Шрифт:
Я робко простилась с Венсаном:
– Оревуар, Венсан, не обижайся, вьен жуэ авек ну.
Он кивнул, улыбнулся:
– Оревуар, Ирина, оревуар, Жюли, – это он Юлю так назвал.
Всю дорогу мы с Юлей потихоньку обсуждали случившееся.
– Бедный Венсан, влетело ему ни за что! – шептала я.
– Ужас, теперь он к нам не придет, – вздыхала Юля.
Но случилось все как раз наоборот. Вечером к нам пришла мама Венсана. Она была очень расстроена, пыталась извиняться. Мама удивилась неожиданному визиту и, как могла, объяснила ей, что Венсан ни при чем, мол, мы
На следующий день Венсан пришел к нам после школы. Мы собрались у закрытой виллы. Сначала играли в мяч, потом учили Венсана правилам игры в казаки-разбойники. К нам присоединилась Фудзия, а потом пришел тот парень, вчерашний, из-за которого получился скандал. Правда, сегодня он был тихий, скромно стоял в стороне и смотрел. Фудзия нахмурилась и объяснила, что это ее брат Али. Что ж, мы и его позвали. Нам не жалко. Он, в общем, оказался совсем не плохим. Играл азартно, хоть и был старше нас.
Теперь мы могли совершенно спокойно ходить за хлебом, наши новые друзья следили за тем, чтобы нас не трогали.
Фудзия потом рассказывала, что Али здорово влетело от отца, так что Али теперь тихий и послушный.
Все были довольны, кроме Наташиной мамы, она с подозрением относилась к нашей дружбе с арабскими детьми и больше не отпускала Наташу за хлебом. Моя мама посоветовала нам покупать хлеб для Наташиной семьи, что мы и делали.
А еще мы с Венсаном придумали простой способ переписки. Мы же с ним жили через забор. Я даже могла видеть окно Венсана из своего окна. По вечерам я смотрела из своего окна и ждала: Венсан несколько раз включал и выключал свет. Так он желал мне спокойной ночи. Я делала то же самое.
А переписывались мы так: Венсан перебрасывал через ограду записку, я выходила и подбирала ее, а потом писала ответ и перебрасывала ему. Конечно, это были очень коротенькие записки, потому что я еще не умела писать по-французски. Например, он писал мне: «Привет, Ирина, как дела?», а я отвечала: «Привет, Венсан. Все хорошо. Ждем тебя завтра».
Потом мы встречались и показывали друг другу наши записки. Я спрашивала у Венсана, как писать то или иное слово, он объяснял. Мама говорила, что мой французский становится все лучше и лучше благодаря такому общению. Ведь для Венсана французский был родным языком. Он тоже учил русские слова. Здоровался с мамой: «Добри ден, мадам», знал «спасибо» и «харащо», «дом», нашего пса он называл «Рижи», хотя тот и не признавал его. Но Рыжий никого не признавал, такой уж у него был характер.
Глава 6
Путешествие в Оран
Русская школа находилась в Оране, потому что в этом городе было много русских. Там «Контракт» для иностранцев занимал огромную территорию – целый квартал, огороженный высоким проволочным забором.
Нашего водителя звали Фарух.
Он возил нас в Оран каждую четверть. Наташа не посещала школу. Родители решили, что она пойдет в первый класс в России.
В первый раз Юля и ее мама уехали раньше нас на другой машине вместе с их папой, у него были какие-то дела в Оране. Мы тоже могли поехать с ними, но мама решила, что нашему папе без нас будет слишком скучно.
Фарух заехал за нами, он был не один, рядом с ним сидел молодой араб, а на заднем сиденье – еще один. Мы уселись на заднее сиденье. К окошку водителя склонился наш элегантный переводчик и начал быстро по-французски передавать Фаруху некую информацию, которая касалась, скорее всего, нас с мамой.
Он так увлекся, так быстро говорил, просто сыпал словами, так красиво двигался кадык на его длинной загорелой шее, что мне начало казаться: вот сейчас за его спиной вырастет силуэт Эйфелевой башни…
Фарух, словно внезапно очнувшийся от очарования речи переводчика, оглянулся и беспомощно посмотрел на маму.
– Тут свит, месье, не бойся, поехали. Я тебе сейчас все объясню. – Она махнула рукой вперед, показывая направление. – Оран, рус леколь.
– Оран! – воскликнул Фарух. – Уи!
Переводчик смотрел на Фаруха счастливыми глазами:
– Галя, я все ему сказал, можете ехать совершенно спокойно.
– Спасибо, – вздохнула мама, – доедем, и не туда ездили.
Фарух вытолкал с переднего сиденья пассажира и усадил на него маму. Так и доехали, болтая всю дорогу: мама с Фарухом, я – с двумя алжирцами. С тех пор услугами переводчика мама не пользовалась никогда.
Фарух почти не говорил по-французски, но они с мамой быстро подружились и объяснялись прекрасно на смеси русских, французских и арабских слов, при этом оба эмоционально жестикулировали и, в общем, были вполне довольны друг другом.
В Оране нас поселили в одну из пустующих квартир многоэтажки. Утром мы с Юлей ходили на занятия в русскую школу, сдавали экзамены за четверть. После обеда мы с мамой были абсолютно свободны, и мама занималась тем, что прокладывала новые маршруты в незнакомом для нее городе. Юлина мама боялась. Поэтому мы с мамой чаще всего оказывались вдвоем.
Мама быстро осваивается, ей достаточно один раз пройти или проехать, как неизвестные доселе улицы становятся знакомыми, и путь по ним она найдет с закрытыми глазами.
Первое путешествие по Орану мама не рискнула начать в городском автобусе.
На остановке такси стояла небольшая очередь, и мама честно пристроилась в ее хвост. Уже третья машина должна была быть нашей, когда подошли двое молодых арабов и бесцеремонно встали перед нами. Не тут-то было.
– Сэ муа! – сказала мама и оттолкнула сунувшихся было к дверцам арабов. Те отшатнулись, скорее от неожиданности. И пока они разевали рты, мама уже царственно уселась на переднее сиденье, предварительно толкнув меня на заднее.
– Мадам рюс? – спросил водитель.
– Рюс, – подтвердила мама и старательно произнесла адрес: – Де Мортир сансиз.
– Уи! Сава бьен!
И мы поехали на улицу Мортир, сто шестнадцать.
Говорили о России, дружбе между народами и о маме, конечно.
Мимо проплыл сто шестнадцатый дом.
– Эй, месье, вон же он – Мортир сансиз! – спохватилась мама.
– Пардон, мадам! – таксист развернулся и подъехал прямо к искомому дому.
Они с уважением пожали друг другу руки, прощаясь.