Принц и Мадонна
Шрифт:
Я буквально заставляла себя водить мокрым полотенце по рукам, плечам, груди мужчины, не забывая про живот. Следовало бы еще обтереть и ноги, но чтобы снять домашние брюки мне не хватило смелости.
Полотенце высыхало на глазах, пришлось вновь бежать в ванную, мочить его, и начинать все сначала. И так несколько раз. Лишь спустя полчаса я заметила, что жар спал. Об улучшении состояния свидетельствовало и более ровное дыхание Датского. Горячечный бред сменился глубоким сном.
За вечер я несколько раз делала компрессы, прикладывая их к голове мужчины, обтирала, давала ему питье. Ночь давно уж вступила в свои права, когда состояние Датского стабилизировалось и не стало вызывать у меня опасений.
Лишь тогда я смогла перевести дух и позволить себе пойти на кухню и заварить чай.
Я как раз заливала кипятком чайный пакетик, когда от двери услышала:
— И на меня тоже налейте.
В дверном проеме стоял декан собственной персоной.
— Вы зачем поднялись? Надо было позвать, я бы принесла, — принялась возмущаться, видя, что Датского все еще штормит, когда он пересекал свободное пространство кухни.
Мои глаза были прикованы к полуобнаженной фигуре декана. Мышцы, проступившие под кожей, притягивали взгляд, стоило мужчине опереться о стол, чтобы сесть.
Не знаю как мне удалось сглотнуть, а после спросить не своим голосом:
— Вам черный или зеленый?
— Зеленый, в горле пересохло, — хрипло произнес он, опираясь на локти о кухонный стол.
— Не мудрено, — я подскочила и бросилась к чайнику, надеясь, что Датский не видит моего волнения и дрожащих рук.
Да что со мной? Почему я так реагирую? Неужели мужчин не видела? И тут же сам ответила — таких образчиков мужской красоты и сексуальности нет. И Датского совершенно не портили ни круги под глазами, ни осунувшееся лицо, ни заострившиеся скулы, ни волосы в беспорядке торчащие в разные стороны.
— Как это вас угораздило заболеть? — спросила, наливая чай.
— Не знаю где подхватил вирус. Смотрите, я и вас могу заразить, — предупредил.
— Можете, — согласилась. — Но если заразили, то вам придется меня лечить, — произнесла, не подумав. Прикусила было язык, но было уже поздно. Слово не воробей — вылетит, не поймаешь.
— Я согласен, — хмыкнул он, убирая челку со лба. Одна прядка осталась висеть, делая мужчину похожим на пирата.
— Ваш чай, — осторожно поставила перед ним парящую чашку.
— Это вы меня раздели? — внезапно спросил он.
— Ну, да. Мне же надо было вас обтереть. А что не стоило? — напряглась, зная, что действовала самоуправно.
— Хотели посмотреть есть ли у меня кубики пресса? — поинтересовался он.
Я вспыхнула.
— Надо было вас оставить умирать от жара, — выдала в сердцах.
— Ну, что вы обижаетесь, — укорил меня Датский. — Я же пошутил.
— А мне обидно, — я встала из-за стола. — Раз вам уже легче, то я поеду домой. Счастливо оставаться.
— Куда вы? — Датский дернулся, а вместе с ним и стол. Кружка покачнулась, чай выплеснулся и прямиком декану на руку. Он отчаянно зашипел, принявшись махать рукой.
— Ой, — я бросилась к мужчине, схватила его за поврежденную руку за предплечье и потащила под воду. — Надо остудить, чтобы ожога не было, — принялась открывать кран, чтобы полить на обожженное место.
Мы с Датским стояли близко-близко, практически соприкасаясь телами.
— Как вы? Лучше? — поинтересовалась, поднимая глаза.
— Значительно, — ответил мужчина, взгляд которого темнел на глазах.
— Тогда можно больше не поливать, — я отпустила руку, которую насильно держала в своей.
— Не уезжайте, — попросил меня мужчина, стоя рядом. — А вдруг мне станет хуже.
Я, конечно, в этом сомневалась, но в то же время понимала, что всякое может быть.
— Мне кажется, это неудобно… ночевать у вас, — тихо произнесла, опуская глаза.
— Но это же не в первый раз, — удивился он.
Я еще больше покраснела, чувствуя себя словно на сковородке в аду, хотя там я ни разу не была.
— В том то и дело…, а если ваша жена узнает? — вспомнила о семейном статусе мужчины.
— Да нет у меня жены. Нет, — в сердцах вымолвил он.
— Как нет? — удивилась. — Девочки же говорили, — вспомнила все о чем судачили до прихода нового декана.
— Была, да сплыла. Мы были женаты всего месяц, когда я ее застукал… в постели другого, — с горечью в голосе воскликнул декан.
— Как же так? — произнесла разочарованно.
— А вот так. Женщины очень коварные создания. Они клянутся в любви, говорят о верности до гроба, а сами при первом удобном случае прыгают в койку к тому, кто по их мнению более перспективен и от которого можно больше получить всяких бонусов.
— И кто же мог оказаться круче вас? — несказанно удивилась. У меня в голове не укладывалось как можно променять такого мужчину как Датский на кого-то еще.
— Представьте себе, нашелся. И кто бы вы думали? — с вызовом спросил он.
Я пожала плечами не зная что предположить.
— Ваш друг? — во всех увиденных мною фильмах разлучником являлся или друг, или враг главного героя. Вот я и предположила нечто подобное.
— Нет. Представьте себе. Им оказался мой отец. Да. Не удивляйтесь. Мой родной отец по мнению моей бывшей оказался гораздо круче, нежели чем я. Вот такой я неудачник.
— Да что вы такое говорите? — воскликнула. — Какой же вы неудачник? — мне стало жалко мужчину, выворачивающего передо мной душу чуть ли не наизнанку. От этого становилось еще горше, когда я понимала, что он раз за разом открывая правду, проворачивает в кровоточащей ране нож.
— Самый обыкновенный. Вечно мне достаются вторые роли, — и столько сожаления было в его голосе.
— Почему вы так о себе? И вовсе не вторые. Просто вы не нашли свою единственную…
— Вот даже вы, вы мною пренебрегли. Что во мне не так? — казалось, что мужчина пьян. Только я прекрасно знала, что это не так. Скорее всего на Датского таким образом действовали лекарства.