Принц Половины Осени

Юрченко Анастасия

– Мистер Моррис, – слащаво протянул я, проглатывая страх. – Давно не виделись. Часов сорок, должно быть.

– Не смей со мной в таком тоне разговаривать, змеёныш. – Рука больно ударила по затылку. – Поднимайся. Жду в камере для свиданий. Кое-кто хочет тебя, выродка, видеть.

Когда он ушёл, я выдохнул, но старался виду не подавать, что меня так взволновали новости. Кому это взбрело в голову спустя столько времени меня навестить? Страшная мысль молний пронеслась в голове. Я испугался, что это мой брат. Он мог меня найти,

запросить со мной свидание, чтобы воткнуть мне нож под рёбра. Моррис бы не стал ему препятствовать, наверное, даже помог бы.

От страха и волнения мир завертелся, но встать все-таки удалось. На ногах, на удивление, было легко устоять. Неуверенный и лёгкий шаг, а потом ещё и ещё. Всё как-то слишком быстро прошло, я, будто шагов пять сделал, но уже стоял около комнаты для свиданий. Дверь легко поддалась. Она была тяжёлой, наверное, мне просто мерещилось, но мой мозг в эти минуты, а, возможно, часы, просто адски скрипел. Каждая извилина искрила, все борозды ходуном ходили, и это было больно. Голову распирало изнутри от знакомого волнения.

Я сел на холодный стул. Пахнет металлом. Здесь всё железное, оба стула на тонких ножках, большой стол, дверь, стены…запах невыносимый. Железный и солоноватый. Казалось, вот-вот вывернет. Обидно будет испачкать такой блестящий пол. В углу зеркало. Я только что обратил внимание на свои глаза. Янтарные, с ярко-жёлтым отблеском. Они всегда такими были? Наверное, нет. Вдруг стало душно, а я опустил веки, пытаясь абстрагироваться. Я не в железной комнате, не в огромном бетонном ящике, я не пленник. Я в Лабиринте. Снова двери, запертые старые двери! Сколько можно?

Я сделал смелые шаги вперёд, голова загудела сильнее. Ноющая боль в висках свидетельствовала о том, что я на верном пути. Я так думал, во всяком случае. Поворот направо. Нет, налево и снова прямо. Опять запах металла, но ведь я не в комнате, а в Лабиринте, здесь не должно ничем пахнуть. Я вдыхаю и ощущаю, как этот запах щиплет всё внутри, проникая в лёгкие. Мерзость. Перед глазами предстала картина окровавленного лезвия. Кап-кап-кап. Железный и солоноватый. Пахнет не металлом.

Вот я уже стою у двери. Она старая, была белой, но сейчас уже серая. Вся в трещинках и крохотных щелках, старая хромированная ручка заржавела. Она вся в бурых пятнах засохшей крови. Я протянул дрожащую руку, пальцы сводит, голова вот-вот взорвётся. Это было невыносимо, будто собственное тело было против того, чтобы я туда совал свой нос. В мозгах всё затряслось, будто целый грузовой состав там кругами катается. Громко и сокрушающе. Пальцы резко неестественно согнулись, в голове была яркая вспышка боли, острой и пронзительной. Она молниеносно разнеслась по всему телу, органы завертело, сердце стало биться с огромной скоростью где-то в глотке, голова разрывалась изнутри. Больно, больно, больно.

Яркая вспышка, я открыл глаза. Всё побелело, кто-то лупил по щекам, слышные шлепки, но не было чувства боли. Я уже не в Лабиринте. Вот что бывает, когда пытаешься открыть запертые двери.

– У меня почти получилось, – всё, что я смог выдавить. Во рту пересохло, боль ушла, но тело было совсем слабым и вялым. Хотелось лечь, а лучше уснуть на сутки.

– Чего ты там несёшь? – раздался приглушенный голос Морриса. Может, он, как обычно, кричал, но это было где-то далеко. Белый свет начинал рассеиваться, я снова видел предметы, а спустя пару минут различал цвета.

– А я-то надеялся, ты помрёшь. – Обнадёживающе было, мистер Моррис, не спорю. Я тоже надеялся. Не получилось, к сожалению.

– Не будьте так грубы. – Это был уже незнакомый голос.

Какие-то солдаты подняли меня с холодного пола и снова усадили на стул. Я ощутил прохладу на губах. Господи, какой позор. Я торопливо вытер слюну краем рукава. Движение получилось размашистым и неаккуратным, будто я заново пытался освоить собственное тело. Напротив меня сидел мужчина с тёмными волосами. Чёрный костюм и небольшой кейс – наша встреча не сулит ничего хорошего. Белая рубашка и аккуратный тонкий галстук, равнодушный взгляд ледяных глаз. Он оценивающе на меня смотрел, сидел прямо. Слишком ровная спина смотрелась как-то неестественно, будто он и не был человеком.

– Я вам не доверяю. – Сказал я вместо приветствия. Моррис за моей спиной что-то фыркнул и отвесил мне подзатыльник.

– Где ваши манеры? – Вдруг обиженно спросил мужчина. Я был удивлён и Моррис тоже, ведь обращались не ко мне, а к моему надзирателю. – Зачем же бить мальчика?

Мальчика, ага. Моррис немного замялся. Я спиной ощущал, как ему неловко. Его всегда смущали люди в строгих костюмах, он не умел с ними общаться, поскольку они редко одобряли грубую силу, которую так любил применять мой надзиратель.

– Он вообще-то часто дерзит. – Прикрикнул он с презрением. – Стоит вам сейчас ему это простить, и он продолжит с вами общаться на равных. Продолжит наглеть.

– Вот поэтому я и хотел пообщаться наедине. – В ледяных кристалликах блеснуло раздражение. – Военные не испытывают сострадания и человечности. Для них существует только приказ, они уже разучились думать сами. А люди, не обременённые излишним контролем, куда проще в общении. С ними договориться легче.

– За словами-то следи. – Неожиданно грубо прозвучал голос Морриса.

Я наслаждался. Ничто не способно раздражать так сильно, как спокойствие оппонента. А вот спокойствия у этого мужчины в костюме было предостаточно, взгляд, полный пренебрежения, идеально дополнял картину. Морриса это просто откровенно бесило, а я упивался его яростью.

– Аккуратнее, мистер Моррис. – Членораздельно проговорил мужчина, отчеканив каждую букву. – Любой неаккуратный выпад с вашей стороны и можете попрощаться с работой.

Я был от него в восторге. Понятия не имел, откуда у него столько полномочий и бесстрашия, возможно, у него просто не было инстинкта самосохранения, но всё же, я был восхищён.