Принц Половины Осени
Шрифт:
Я побежал так, будто не дрался до этого. По телу пронеслась дрожь и возбуждение, бешеная энергия мчалась по сосудам вместе с кровью. Животный азарт вскружил голову. Я даже не заметил, как пересёк трассу, спустился вниз по покатой дороге, сворачивая в лес. Я уже видел, как хрупкое тельце мелькает между толстыми стволами деревьев, что только подогревало пульсирующую в груди жажду. Красные волосы подпрыгивали на каждом её шаге, в спутанных прядях уже застряли литься и мелкие веточки. Я бы мог в воздухе уловить запах её страха. Пугающий азарт пьянил. Меня ужалила совесть, но я продолжил бег. Потому что я всё ещё злился, но хотя бы мог оправдать свою жестокость тем, что Никс не станет помогать
– Ты ведь не сделаешь этого, так? – Жалобный голосок врезался мне под рёбра.
Я не стал отвечать. Поднял с земли увесистый булыжник и шагнул к ней. Лисс с ужасом глянула на меня, на камень в моих пальцах и поползла назад. Я не к месту заметил, что её глаза из оранжевого выцвели в карий цвет.
– Я ведь сделала, как ты просил. Я всё сделала!
– Ты стольких убила. – Скрипуче сказал я. – Столько жертв.
– Так было нужно. Ради высокой цели. Ты ведь не всё знаешь.
– Чужая жизнь – не расходный материал.
– Послушай меня внимательно, – с отчаянием лепетала Лисс. – Никс вывернула правду наизнанку. Это всё ложь!
Её голос превратился в истерический крик. Я снова шагнул к ней, свободной рукой коснулся своего живота. Она уже почти убила меня. Лисс бы не стала жалеть.
– Ты пошёл у неё на поводу! Очнись же! Никс тебя одурманила, это её гипноз. Змеи умеют гипнотизировать, ты же знаешь! Всё, что происходит, не то, чем кажется. Остановись, пока не поздно. – На этом моменте я почти поверил и был готов задуматься, но Лисс решила выкинуть козырь и жалобно добавила. – Твой брат бы этого не сделал.
Она только что добровольно шагнула в бездну. Я размашисто шагнул и сел перед ней на корточки. Она дёрнулась от меня, но не предпринимала попыток подняться. Возможно, повредила ногу, когда я толкнул её. Я поднял глаза на Лисс и сочувствующе спросил:
– Не хочешь умирать? – Она в ответ замотала головой, глотая слёзы. – Мои мама с папой тоже не хотели.
Лисс не успела даже крикнуть.
***
Хлюпающий треск, с которым камень врезался в её висок, вызвал у меня рвотные позывы. Я не смог с ними справиться, когда желудок и горло охватил спазм. Рот наполнился вязкой слюной, я едва успел отвернуться, когда меня стошнило. Я медленно пришёл в себя, протёр лицо рукавом и не сразу рискнул повернуться к ней. К её телу. Я зажмурился и обернулся. Потом медленно открыл глаза. Она лежала щекой к земле. Безвольная кукла в нелепой позе и с торчащими из-под кожи на виске осколками костей. Пустые глаза невидящим взглядом смотрели куда-то в сторону. Желудок снова скрутило, но это удалось подавить. Я не стал опускать глаз и смотреть на камень в моей руке, и без того понятно, что там кровь и, возможно, волосы. Что-то холодное и неприятно скользкое разбухло в груди, но дело надо закончить.
Пока я дробил шейные позвонки, из-за влажного хруста, меня стошнило снова. В этот раз только желчью, потому что желудок успел опустеть. Всё остальное прошло, как в тумане. Были только внешние звуки и тяжесть камня в ладони. В себя я пришёл только в тот момент, когда стоял около забора дома О’Хары, сжимая в кулаке липкие пряди. На волосах висел вполне понятный груз. Стоял тяжёлый запах соли и железа, меня трясло на каждом выдохе, ноги едва ли не подкашивались, пальцы свело, а под кожей скопился жар. Хотелось просто закричать, но это вряд ли принесло бы хотя бы каплю облегчения. Никс встретила меня восторженным и громким криком:
– Я думала, ты закончишь быстрее!
– Дело бы шло проще, будь у меня топор. – Севшим голосом ответил я.
Я протянул ей руку. Никс, грубо дёрнув голову за волосы, подняла её на один уровень со своими глазами. Одно веко того, что осталось от Лисс, было припущёно, второе – опущено почти полностью. Неживой, открытый рот, из которого едва ли не вываливался язык, и рваные куски мяса вместо шеи. Я почти её не испортил. Вот только тошнить от этого меньше не хотелось. И кричать. И плакать. А лучше закрыться где-нибудь в подвале, пока не отпустит.
– Не зеленей так сильно. – Никс рассеянно отмахнулась от меня. – Я кожей чувствую, как ты трясёшься.
– Это ведь не муха. Это человек. – Едва пропихнул слова я.
– Не муха и не человек. – Она перестала пусто пялиться на голову и переметнулась на меня. – Пойдём. Нам нужно отмыть тебя от крови и избавиться от остатков её туши. А мне потом ещё твоего братца в порядок приводить. – Никс вдруг стала серьёзной. – Могу тебя поздравить. Ты это закончил.
Я не уловил торжества момента. Я долго смотрел на неё, широко и устало улыбаясь. В груди расцвело ожидаемое так долго облегчение, когда щёки и глаза обдало жаром. Я согнулся пополам, упираясь руками в колени, и начал смеяться. Громкий смех быстро перерос в настоящие рыдания, такие яростные, что горло саднило, грудь больно распирало, а дышать стало почти невозможно. Мы это закончили. Я закончил.
***
Вы знаете, что такое чудо? Нечеловеческая сила или, может быть, возможность контролировать природные стихии? Это способность изменять состав своей плоти или способность делать выбросы энергии? Для меня чудо – это я. Это вы и люди, которые вызывают у вас улыбку, слёзы радости или восхищения. Чудо – это любовь. Любовь к другим, к себе, к творчеству. К миру и жизни. Чудо – это смелость и самопожертвование, способность перешагнуть через себя ради благородной цели; сила, которая помогает жить дальше, если в вас кидают камни за прошлые ошибки. Это риск ради своей мечты. Чудо – это следование своей цели, когда другие кричат, что у вас нет шансов. Это подниматься на пик, когда холодный ветер даёт пощечину. Это совершенствование исходного материала ради самого себя, а не остальных.
Чудо – это научиться не бояться себя.
Многим стоит запомнить, что они и есть чудо. Никому не нужна сверхъестественная способность, чтобы стать особенным.
***
Хьюго ссутулился, сидя за обеденным столом в гостиной. Мягкий свет вечерней лампы застилал пространство, по телевизору шла трансляция прямого эфира одного из юмористических шоу. До сознания Хьюго доносились лишь отрывки фраз и крупицы обсуждения родителей. Отец обнял его за плечо и поцеловал в макушку.
– Не расстраивайся ты так, – с утешающей улыбкой сказал он, прижимая сына крепче. – Томас совсем скоро вернётся. Ты соскучиться не успеешь, как у них уже наступят каникулы.
– Ага. – Без энтузиазма ответил мальчик, глядя в свою тарелку.
– Расскажи лучше, какие планы на это воскресенье. – С неприкрытым интересом сказала мама.