Принц Полуночи
Шрифт:
— А, фиги. — Она пожала плечами, а потом даже наградила его слабой улыбкой. — Я боялась, что вы купите какое-нибудь лекарство у этого шарлатана.
— Шарлатана?
— Я заходила к нему, у меня закончился сушеный можжевельник. У него на наперстянке написано «магнезия», а его подорожник заплесневел. Такие, как он, могут дать больному вместо обычного ядовитый паслен… А фрукты у него вполне съедобны. Можно попробовать?
— Видите ли, это не совсем… фиги… совсем не фиги. Вы уверены, что он шарлатан?
— Вы все-таки
— А вы купили юбку? — парировал он.
— Это к делу не относится. Что там у вас? Нельзя принимать лекарства, купленные здесь. Это небезопасно.
— Осторожно, Солнышко. А то я могу подумать, что тебе не все равно, как я себя чувствую.
— Я и ломовой лошади не дала бы его снадобья.
— Спасибо. А то у меня голова от восторга пошла кругом. — Он повернулся и пошел по улице к набережной. Ли не отставала от него.
— Зачем вам лекарства? Вам нужно было спросить меня.
— А где ваша новая одежда? Не вижу свертков ни платьев, ни шляп и шалей. Куртка уже протерлась до дыр, вы не находите?
Эс-Ти оставил ее кипеть от возмущения. Потом помахал рукой телеге молочника и дал крестьянину су, чтобы тот их вывез из города. Поездка прошла в обоюдном молчании.
В миле от Дюнкерка на дороге, ведущей вдоль берега, где белый песок сдувало с дюн и разносило бледным веером по обеим сторонам пути, он соскользнул с телеги. Ли тоже спрыгнула и пошла за ним, и они продолжали медленно двигаться дальше.
Когда они подошли к аккуратным домикам, расположенным чуть в стороне от дороги, навстречу им вылетел маленький мальчик в длинных полосатых чулках.
— Волк проснулся, месье! — Мальчик, пританцовывая, бежал перед ними спиной вперед, быстро говоря по-французски. — Он ждет вас! Мама дала мне для него баранью кость. Вы его выпустите побегать? Мне кажется, я ему нравлюсь, правда?
Эс-Ти притворился, что серьезно обдумывает ответ.
— Он лизнул тебя в лицо? Вот видишь. Он бы не лизнул тебя в лицо, если бы ты ему не понравился.
Ребенок залился радостным смехом.
— Но ведь он не лижет в лицо месье Ли.
Эс-Ти нагнулся и сказал громким шепотом:
— Это потому, что месье Ли беспрерывно хохочет!
Он взглянул на ее хмурое лицо при этих словах, но не мог быть уверен, что Ли поняла сказанное по-французски. Мальчишка расхохотался. Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами и взял Эс-Ти за руку.
— Я думаю, месье Ли злой, как волк, — простодушно признался он. — Мама говорит, что отец оставил вам важное сообщение. Он пришлет за вами лодку, когда прилив будет высоким. Вы должны ждать с вещами в бухте, за последней плотиной. Я должен вам показать.
— А когда прилив?
— Сегодня, как стемнеет. Мама говорит, вы должны сначала поесть. Она готовит жаркое из свиных ушей и баранины Специально для вас. А еще завернула окорок и испекла булочки с изюмом в дорогу.
— Ему гораздо больше понравится великолепная колбаса, которую делает твоя мать.
— Я скажу ей, — воскликнул мальчик.
— Я не сомневаюсь, вы найдете целый фунт колбасы на вашей подушке, — пробормотала Ли по-английски.
— Ревнуете?
— Мне неприятно, что пока ее бедный доверчивый муж занимается своим ремеслом, у него здесь рога отрастают.
— Может, ему не нужно быть таким доверчивым?
— И вы не испытываете угрызений совести?
— Из-за чего? Из-за того, что поцеловал руку милой женщине за ее доброту к нам? Это все, что я сделал, уверяю вас.
— Она уже наполовину в вас влюбилась. Хорошо еще, что ветер переменился. Мы провели здесь всего два дня. Я просто с ужасом думаю, что было бы, если бы мы задержались на неделю.
— Я не знал, что вы придаете такую силу моему обаянию.
— Ну, у меня нет сомнений. Вы разбили немало сердец по дороге из Прованса сюда.
— Но ваше сердце, видимо, тронуть мне не удастся. И что мне еще остается, кроме как иногда поухаживать за какой-нибудь девушкой?
Она взглянула ему в глаза.
— Не думаю, раз вы оставались с каждой из них на всю ночь.
— Вот оно что. Неужели вы думаете, что со мной можно свысока говорить на эти темы?
— Вы знаете мою точку зрения. Я в вашем распоряжении, если вы хотите получить удовлетворение. Вам не надо кружить головы всем этим девушкам только затем, чтобы доказать, как вы можете своего добиваться.
— Я не пытаюсь ничего доказать. Какое ваше дело, где я сплю?
— Я считаю, что отвечаю за вас!
— Прошу прощения, мадемуазель. Но я взрослый мужчина, и мне не нужно, чтобы какая-то нахальная девчонка заявляла, что отвечает за меня.
— Разве? А кто будет в ответе за эту глупую женщину, когда муж вышвырнет ее за то, что она спала с другим? Это же семья! Священная ценность. А вы играете легкомысленно с этим. Даже не скрываясь! Я полагаю, в гостинице или на постоялом дворе никто и внимания на это не обращал, поэтому и я молчала все вечера после Обена. Но в семейном доме, как этот, когда вы говорите, что пойдете прогуляться после ужина, а возвращаетесь на рассвете, — это все замечают, уверяю вас, все!
— Вот как? И кто именно это замечает? Мальчик? Он уже спит. Ее муж? Так мы его еще не видали. Он слишком увлечен ловлей рыбы, чтобы уделять внимание своей бедной супруге. И только вы все замечаете! Драгоценные семейные отношения, как бы не так! Я преклоняюсь перед вашим богатым опытом. Итак, какое будет мне наказание? Еще шесть недель плохого настроения и холодных отношений? И это вам угодно называть «быть к моим услугам»?
— Мне просто жалко эту женщину. Ей одиноко. Она слаба. Почему же вы должны пользоваться этим?