Принц шутов
Шрифт:
Единственное, что хорошо в падении с горы — по крайней мере, когда падаешь не ты сам, — это практически гарантированный удар головой об камень. Миган не проявлял желания встать. Другой мужик шмякнулся на задницу и живенько вскочил, ругаясь. Мы оба смотрели на блестящее лезвие моего меча, оказавшегося как раз между нами, — за рукоять держался я, а острие застряло у него между ребрами. Сам не помню, когда это я успел его всадить, не говоря уже о том, чтобы нацелиться.
— Прости.
Не спрашивайте, с чего я вдруг извинился. В пылу сражения я проигнорировал жалобы больной лодыжки и поспешил мимо, высвободив клинок с тошнотворным хлюпающим звуком и скрежетом стали о кость.
Я столкнулся с ним — он шел навстречу. Точнее, я рухнул наземь, когда норсиец выскочил из-за угла, весь в крови, подняв топор так, что лезвие находилось рядом с ухом, а рукоять — на груди. Его молчаливая целеустремленность ужасала — а потом он внезапно проревел свой боевой клич, и я подумал, что лучше бы он молчал. Мгновение спустя до меня дошло, что он кричит: «Сзади!»
Четверо наемников были позади меня, на таком расстоянии, что, наверно, можно было достать клинком. Снорри кинулся на них, не заботясь ни о чьей безопасности, включая нашу собственную. Он описал топором дугу, и лезвие погрузилось в грудь нападающего в районе солнечного сплетения, сокрушая позвоночник. Другого, здоровенного дядьку, он толкнул плечом, сбил с ног и приложил об острый выступ скалы. Третий бросился на Снорри, но каким-то образом гигант извернулся и вышел из боя — меч наемника попал ему между локтем и грудной клеткой. Снорри, все еще поворачиваясь, зажал оружие под мышкой и вырвал из рук атакующего. Последний из четверых припер его к стенке. Топор застрял в одном противнике, с другим он намертво сцепился и стоял, открытый удару копья.
— Снорри!
Сам не знаю, зачем я прокричал это бесполезное предупреждение. Снорри и сам все видел. Копейщик задержался на долю секунды. Не думаю, что его отвлек мой крик. Скорее всего, он просто оробел перед окровавленным гигантом, чью алую маску разрывала широкая яростная усмешка. Доли секунды, по идее, не могло хватить, но Снорри взревел и каким-то немыслимым образом обрушил топор на грудь жертвы, разрывая внутренности до самой шеи. Выходя, топор расколол лицо копейщика. Клянусь, когда оружие рассекало воздух, за ним тянулось что-то темное. Тающее в воздухе, словно дым. Последний наемник, теперь безоружный, развернулся и бросился бежать. Снорри повернулся ко мне — глаза черные-черные, невидящие, дыхание сорванное.
Я перекатился и встал на одну ногу, в руке болтался меч. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. За левым плечом Снорри краешек закатного солнца опускался за горы.
— У тебя кусок… — Я заскреб подбородок, не находя слов. — В общем, что-то в бороде застряло. Чье-то легкое, наверно.
Он медленно протянул руку, и глаза его прояснились.
— Может быть.
Он отшвырнул кусок плоти. Ухмыльнулся. Снова прежний Снорри.
— Сейчас другие заявятся, да?
— Другие есть, — сказал он. — А вот заявятся они или нет, это еще предстоит решить.
Он вытер лицо, размазывая кровь. Там, где показалась кожа, можно было увидеть, что Снорри стал слишком бледным даже по норсийским меркам. Темная кровь, текущая из-под ребер, явно была его собственной.
— Эдрис? — спросил я.
Снорри помотал головой.
— Я бы запомнил, как уложил его. Он, скорее, будет идти сзади, чтобы убедиться, что никто из его молодчиков не счел склоны слишком крутыми.
Он облокотился спиной о скалу, топор висел в опущенной руке, кожа была очень бледной под кровавыми потеками, вены — необыкновенно темными.
— Нам стоит подкинуть им повод для размышлений, — сказал я. Я знал силу страха получше многих, а Снорри устроил здесь ужасную свалку. Я ухватился за наемника, которого Снорри раскроил топором, чтобы спастись от удара копья. Я подтянул его к тому месту, где наш уступ переходил в другой, пониже. Протащил его сантиметров пятнадцать и осознал, что хотя слепой ужас — отличное обезболивающее мгновенного действия, но при исчезновении непосредственной опасности действие его прекращается. Я рухнул, хватаясь за лодыжку и изобретая новые ругательства, которые могли более эффективно передать мои эмоции.
— Яйцажвашужматьперемать!
— Хочешь сбросить трупы?
— Чтобы заставить их подумать дважды.
Меня бы нечто подобное навело лишь на одну мысль: «Вернусь-ка я попозже».
Снорри кивнул и, взяв два трупа за ноги, сбросил их вниз. Они приземлились с влажным хрустом, и меня едва не стошнило. По тропе внизу, скорее всего, должны были пройти остальные наемники — там же, где прошли и мы. Миган и его напарники сподвиглись на иной, более трудный и опасный маршрут, услышав звуки битвы, — они вполне разумно решили, что зайти к Снорри сбоку будет лучше, чем оказаться с ним один на один в узком проходе, где он обосновался.
Все еще сидя, я схватил другого наемника за запястье, уперся в скалу здоровой ногой и принялся сантиметр за сантиметром тащить его к краю. Я проволок его где-то с метр, пока Снорри сбросил всех остальных, кроме одного.
— Этот все еще жив. — Снорри склонился над Миганом и пнул его в ребра. — Правда, уже замерз порядком. — Он одобрительно ухмыльнулся, глядя на меня. — Ты сохранил мелкого для допроса, как и обещал.
— Все по плану, — буркнул я и сдвинул труп еще на десяток сантиметров. Это был копейщик. К счастью, лежал он лицом вниз. За ним тянулся красный след. Я схватил его за руку пониже запястья, не желая касаться теплых мертвых пальцев.
— Я сам разберусь с остальными.
И Снорри пошел сбрасывать тех, с кем расправился еще в начале схватки и кто упал недостаточно далеко.
— Нет, я в порядке, не утруждайся! — Я не получил ответа — Снорри уже отошел далеко, а прочие слушатели были мертвы или без сознания, и мой сарказм пропал зря. — И — раз!
Труп проехался еще несколько сантиметров. Мертвые руки касались моей кожи, словно лапы паука, дотрагиваясь до вен и сухожилий на моем запястье. Я чуть не выпустил тело из рук, но едва ослабил хватку, как его пальцы сжались, мертвец поднял голову, его разбитое всмятку лицо разверзлось алым оскалом, под лохмотьями плоти был виден белый череп. Страх придает сил, но и смерть, надо полагать, тоже. Я протащил копейщика еще добрый метр, но он не выпустил меня, лишь оказался достаточно близко, чтобы потянуться к моему горлу. Я слабо вскрикнул, но крик оборвала железная хватка мертвых пальцев, еще теплых.
Если вас еще ни разу не душили, вы не поймете, как это на самом деле ужасно. Чтобы полностью перекрыть доступ воздуха, не нужно много сил — а мертвец был на удивление силен. Если вам не дают дышать, вдруг понимаешь, что, кроме этого, вас ничего не интересует. Я вцепился в руку у себя под подбородком, царапая пальцы трупа, но если это лицо поцеловалось с топором Снорри и все еще улыбается — что ему до моих ногтей? Я уперся ногой в плечо мертвяка и толкнул со всей силы. Мне показалось, что у меня сейчас вырвут горло, но хватка не ослабла. Перед глазами заплясали черные точки, сливаясь по краям в сплошную черную стену, которую разрывали слепящие вспышки, сердце билось о ребра, словно в клетке, ноздри заполнил запах горелой плоти, хоть я и не мог втянуть ими воздух.