Принц со шрамом
Шрифт:
Все они знают, что лучше не вмешиваться.
— Не делай ошибку, принимая меня за моего брата, — продолжаю я, сжимая пальцами ее пряди. — И не забывай больше своё место, иначе я с большим удовольствием напомню тебе, — я отпускаю ее, надавливая на ее голову, пока она не падает на землю, ее руки тянутся, чтобы поймать себя при падение. — И в отличие от него, мне будет все равно, сколько ты будешь умолять.
Выпрямившись, я поднимаю свой скетчбук и смотрю на нее, наслаждаясь тем, как она съежилась у моих ног.
— Ты
Она фыркает, вставая, смахивая грязь с одежды и не отрывая взгляда от земли.
— Иди, — я сжимаю руку. — И не попадайся мне больше на глаза.
— Сэр, — шепчет она.
Я поворачиваюсь, прежде чем она закончит говорить, иду в тень плакучей ивы и прислоняюсь к ее стволу, кора царапает мне спину. Ксандер, мой брат, и его личный охранник Тимоти(прототип Тимона из мультика «Король Лев») выходят из дверей замка во двор и направляются к воротам, где стоит автомобиль.
Любопытство держит меня на месте, словно мои ноги закованы в свинец, и я наблюдаю из тени, крепче сжимая блокнот, как Ксандер движется к машине и открывает дверь. Стройная женщина со светлыми волосами, выглядывающими из-под фиолетовой шляпы, выходит первой, улыбается и отходит в сторону.
Затем протягивается изящная рука, и другая женщина кладет свою ладонь в ладонь Ксандера.
Мой желудок поднимается и опускается, словно лавина, знаю, что мне пора уходить, но я не могу сдвинуться с места.
Потому что вот она.
Новая королева-консорт прибыла.
3. Сара Б.
Всю свою жизнь я видела картины с изображением королевства Саксум. Одна висит над камином в гостиной моего дяди дома; мрачная картина с грозовыми тучами, нависшими над мрачным замком, который был построен в шестнадцатом веке и почернел от старости. Я всегда полагала, что вид преувеличили для произведения искусства. Оказалось, что картины и близко не соответствуют реальности.
Водитель короля ведет автомобиль по улицам города Саксум, проезжая мимо женщин, которые смеются в объятиях мужчин, как будто им нет ни до чего дела. Они блаженно не знают, что через пять минут брусчатка превратится в грязь, широкополые шляпы — в грязные чепцы, а рваная одежда — в кожу и кости. Или, может быть, они знают, но им просто все равно.
— Ничто не сравнится с видом воочию, не так ли? — Шейна(прототип гиены Шензи), моя ближайшая подруга, превратившаяся в фрейлину, вздыхает, глядя в окно, ее светлые волосы выглядывают из-под ободка шляпы. — Ты всю жизнь слушаешь сказки, но это и правда жуткое зрелище.
Она кивает головой в сторону замка, расположенного
Картины, определенно, не передают этого зрелища.
Эта часть страны кажется более пасмурной, чем солнечный свет, который раньше помогал выращивать урожай в Сильве, и тревожная энергия пробивает себе путь через мою грудь, когда здания, выстроившиеся вдоль улиц, уступают место клёнам и соснам; запах вечнозеленых деревьев проникает в автомобиль и щиплет мои ноздри.
Дорога сужается, и мое беспокойство начинает расти, мой желудок поднимается и опускается вместе с учащенными ударами сердца, когда я понимаю, что замок упирается в разъяренный океан Вита(vita от лат. — жизнь), и это единственный путь внутрь. И единственный выход.
— Думаешь, то, что они говорят, правда? — спрашивает Шейна, поворачивая свое тело ко мне.
Я поднимаю бровь.
— Зависит от того, на какую часть ты ссылаешься.
— Что призраки павших королей преследуют коридоры замка, — она шевелит пальцами перед своим лицом.
Я смеюсь, хотя, по правде говоря, я задавалась тем же вопросом.
— Шейна, ты слишком взрослая, чтобы все еще верить в истории о привидениях.
Она наклоняет голову.
— Значит, ты хочешь сказать, что не веришь?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
— Я верю в суеверия, — говорю я. — Но я также хочу верить, что когда кто-то покидает нас, его душа отправляется на покой в Царство Небесное.
Она кивает.
— Или в ад, — добавляю я, уголок моего рта наклоняется. — Если они этого заслуживают.
Она хихикает, и ее рука поднимается, чтобы заглушить звук.
— Сара, ты не должна говорить такие вещи.
— Тут только мы, Шейна, — моя ухмылка расширяется, когда я пожимаю плечами, прислоняясь к ней. — Ты не умеешь хранить секреты?
Она насмехается.
— Прошу тебя. Я хранила все твои злодеяния при себе с тех пор, как мы были маленькими девочками.
Я прижимаюсь к спинке сиденья, стальные косточки корсета впиваются мне в ребра.
— Думаешь они смогут сделают грешницу королевой?
Она поджимает губы, ее голубые глаза сверкают.
— С тобой, Сара, возможно всё.
В моей груди поселяется теплое удовлетворение, я рада, что дядя разрешил мне взять ее с собой. Знакомое лицо поможет ослабить напряжение, завязавшееся в моих плечах.
Я знаю Шейну с детства, мы вместе росли в поместье моей семьи. Ее мать — служанка, и мы с Шейной проводили летние дни, пробираясь в поле и собирая свежие ягоды, придумывая истории о том, как мы находили ядовитые ягоды и приносили их мальчикам, которые доставляли нам неприятности.