Принц со шрамом
Шрифт:
Говорят, он настолько же опасен, насколько не в себе, и мне было дано твердое указание держаться от него подальше.
Тристан Фааса.
Младший брат короля.
Принц со шрамом.
4. Тристан
— Какая она?
Мой взгляд устремляется на Эдварда(прототип гиены Эда), которого большинство людей считают моим самым близким другом, моим единственным другом. Правда в том, что у меня нет
Он сидит в кресле в другом конце комнаты, его светлые волосы опадают на брови. Я опускаю взгляд на тяжелый деревянный стол, мое прикосновение гладит рисовую бумагу в моих руках, убеждаясь, что содержимое завернуто хорошо и плотно, прежде чем я заклею края.
— Она была… — я делаю паузу, потирая пальцы, чтобы удалить липкие остатки ганджи(марихуана), маленькие кусочки зеленых бутонов все еще остаются на моей коже, — посредственной.
Я сажусь поудобнее, беру спичку и чиркаю ею о шершавый край коричневой коробки Люцифера(первые спички начали продаваться под маркой «Люцифер» в 1827 г), мой взгляд впитывает ярко-оранжевый отблеск пламени. Оно завораживает мой разум, пока я наблюдаю, как оно сжигает деревянную палочку, жар становится интенсивным, когда он лижет мою кожу. Я переношу огонь на конец сигареты, делаю вдох, прежде чем дать огоньку погаснуть.
— Невеста Майкла Фааса — «посредственная»? — Эдвард смеется.
Я хмыкаю, мысленно представляя девушку, которая сегодня вошла в ворота замка, широкоглазую и диковолосую, с таким желанием угодить. Она раздражала меня своей милой улыбкой и тем, как она хлопала ресницами в сторону Майкла.
Но это не мой брат окрасил ее щеки в розовый цвет.
— Ходят слухи, что она просто красавица, — продолжает Эдвард.
— Мои стандарты гораздо выше, чем у придворных, — отвечаю я.
Подняв ноги, я упираюсь ступнями в стол, мои черные ботинки стучат по столу, когда я скрещиваю лодыжки.
— На нее приятно смотреть, но она такая же бесполезная, как и все остальные.
— Что еще тебе нужно, кроме красоты? — Эдвард пожимает плечами. — Занимательная беседа?
Мой стул откидывается на задние ножки, и я смотрю на фактурный потолок, чувствуя холод, несмотря на то, что в углу комнаты пылает огонь. Или, может быть, это просто мои внутренности — там, где раньше было мое сердце — теперь пустота и нехватка, пустая боль, которая жаждет хаоса, только чтобы увидеть, как всё горит.
Поднося косяк к губам, я вдыхаю, дым проникает в горло и в легкие, обеспечивая спокойствие, которого мои нервы никогда не чувствуют без него.
— Эдвард, меня крайне тревожит, что ты недооцениваешь женские хитрости. Они — змеи в овечьей шкуре. Всегда помни об этом.
Он поджимает губы, его брови поднимаются, а позвоночник выпрямляется, как будто я его обидел.
— Ты всегда драматичен.
Я распускаю облако дыма в воздухе.
— Я всегда прав.
Раздражение по поводу его развязанного языка мучает мой желудок, но порицание отнимет энергию, которой у меня нет, поэтому я возьму это на заметку и напомню ему об этом позже, когда появится
Я никогда не был тем, кто жаждет общества других. Возможно, это потому, что, когда я был ребенком, все могли сказать, что я немного другой, как бы я ни старался соответствовать.
И даже если они не могли этого понять, мой брат бы позаботился о том, чтобы они знали.
Я наклоняю стул вперед, удар ножек о пол вибрирует в моем теле.
— Оставь меня.
Внезапно я жажду возмездия; мне нужно избавиться от воспоминаний о том времени, когда я был бессилен и находился во власти Майкла и его стаи.
———
Вот и неофициальное собрание, чтобы поприветствовать леди Беатро при дворе.
Неофициальное, потому что я не обязан присутствовать.
Хотя, даже если бы это было так, я не известен как приверженец правил благородства, и я сомневаюсь, что они вообще ожидают моего появления. Именно поэтому я и пришел.
Здесь собрались все «кто есть кто» королевства. Высокопоставленные чиновники, герцоги и виконты из соседних областей, а также все придворные дамы и кавалеры. Смех и легкая болтовня отражаются от высоких потолков и каменных колонн большого зала, хрустальные бокалы в украшенных драгоценностями пальцах, а румяные щеки выдают степень опьянения.
Мой брат сидит впереди на возвышении, по обе стороны от него два пустых кресла, потягивает вино и смотрит на своих людей.
Он всегда был таким, даже когда мы были детьми; ему всегда нужно быть выше всех, броским и гламурным, вызывающим всеобщее восхищение, независимо от того, кого ему приходится для этого задавить.
Отвращение подкатывает к моему желудку, когтями впиваясь в горло, когда он флиртует с девушкой-служанкой, которая наполняет его фужер новым напитком.
Я держусь в тени, стараясь не привлекать к себе внимания, желая увидеть маленькую голубоглазую леди Беатро, когда она будет пробираться в логово льва. И мне не приходится долго ждать, потому что двойные дубовые двери со скрипом открываются, и входит она, с высоко поднятой головой и заколотыми назад темно-черными волосами, идеальные кудри которых обрамляют ее лицо.
Ее платье переливается при движении, зеленый цвет дополняет бледно-кремовый цвет ее кожи, и с моей стороны было бы неправильно притворяться, что она не привлекла всеобщее внимание. Она притягивает каждого человека, как мотыльков на пламя, пробираясь сквозь толпу к моему брату.
Позади нее идёт та самая девушка с песочно-светлыми волосами, с которой она появилась. Внезапно девушка спотыкается, ее нога задевает подол платья моей новой невестки, и они обе замедляют шаг.
Лицо леди Беатро искажается, когда она бросает на нее быстрый взгляд.
Это происходит быстро, как сползание маски, прежде чем она сглаживает раздражение и снова заменяет его мягким, привлекательным взглядом, но осознание этого покалывает меня по позвоночнику, и мой интерес подскакивает.
Этот интерес возрастает, когда она останавливается перед моим братом и делает низкий реверанс, прежде чем занять место рядом с ним, его глаза сверкают, а губы изгибаются вверх, когда он рассматривает ее.
Она ему нравится.
Выпрямившись у затемненной стены, я двигаюсь на свет, толпа расступается передо мной так же, как и перед ней, только на этот раз это сопровождается прерывистым дыханием и шепотом.