Принц в фартуке
Шрифт:
– Господин Трей, – перебиваю я.
– Госпожа Майс, не утруждайтесь. Вы собирались патетично воскликнуть «дети», я прав? Дети... Ну, удивите меня, как вы им помоете? Госпожа Майс, по-человечески я на вашей стороне, и при других обстоятельствах я бы поддержал ваше начинание, однако сверху пришел негласный запрет. Более того, мне пришла рекомендация добавить в дела пропавших детей отчеты инспекторов, якобы убедившихся в их благополучии.
– Это подлог.
– Госпожа Майс, почему бы вам не отправиться с завтрашнего дня в отпуск? Вы переутомились, вам стоит подумать и принять взвешенное решение, хотите вы отступить или через–день два свалиться в переулке с проломленной головой.
– Отпуск, значит?
– Верно. Госпожа Майс, уж простите за резкость, но в отличие от вас, я человек семейный. Но все же. Может быть, я напрасно тороплюсь? У вас есть решение? Присядьте, Аврора. Стоите, как олицетворение совести, – он наклоняется и достает из ящика стола две рюмки и коньяк. – Какое у вас есть решение?
Он разливает коньяк по рюмкам и одну пододвигает мне.
– У меня нет решения, – твердо произношу я. – Кроме одного.
– Хм?
– Поднять шум. Если мы раззвоним о похищении, то нас не смогут игнорировать.
Деарцы не будут убивать детей, по крайней мере я в это верю исходя не только из их учения, но и из здравого смысла. Их цель скрыть свое возвращение. Убийство детей расследование не остановит.
– За вашу наивность, госпожа Аврора, – провозглашает тост господин Трей. – Нам не дадут поднять шум.
Что-то не хочется мне притрагиваться к рюмке. И пить тоже не хочется...
Собственно... А зачем мне сохранять видимость хороших отношений с начальником? Его истинные мотивы не имеют для меня никакого значения. Я уйду в отпуск, и дальше одно из двух. Либо враги недобитка до нас все-таки доберутся. Это будет конец. Либо я смогу помочь ему восстановиться, и мы попадем на новую «вилку», смерть или победа.
– Наивность, хм.
Я барабаню ногтями по столешнице, не прикасаюсь к рюмке, вместо этого без спросу из стопки чистой бумаги беру лист и пишу заявление на отпуск.
Начальник подносит коньяк к губам, делает крошечный глоток, демонстративно смакует.
На том, чтобы я все-таки тоже выпила, он не настаивает, спокойно принимает отказ поддержать тост и это расслабляет. Впрочем, бдительности я не теряю. Я дописываю заявление, перечитываю текст и размашисто подписываюсь.
Господин Трей забирает заявление, тоже прочитывает и сразу же визирует.
– За ваше благоразумие, Аврора, – он салютует мне рюмкой. – За то, чтобы вы хорошо провели отпуск и вернулись к нам с новыми силами.
Жалко, что разбирательство с обворованным приютом откладывается, но основное я закончила. Может, Рейме передать? Пусть заслуги припишут ее, я не против. Для меня важен результат.
– Я… – хочу сказать, что я пойду, но господин Трей перебивает.
– Госпожа Майс, мне больно смотреть, как вы рвете себе сердце.
Да? Трудно поверить. Никогда не замечала за ним излишней чувствительности.
– Спасибо за заботу. Я справлюсь.
– Может, отправить вас в пансионат?
Выдворить меня из города ему тоже рекомендовали?
Качнув головой, отказываюсь.
– Не стоит, я сменю обстановку иначе. Давно пора заняться ремонтом.
– Вот и хорошо! За ремонт!
Начальник опрокидывает в себя рюмку. Кстати, алкоголь он держит для встречи высокопоставленных визитеров. На моей памяти это первый раз, когда он притрагивается к выпивке без повода, что опять же навевает подозрения.
– Госпожа Майс? – он легким толчком отправляет нетронутую рюмку ближе ко мне. – Я понимаю, что вы, наверное, в глубине души меня презираете, и я готов это принять от вас. Вы, Аврора, нереально самоотверженная. Если бы не видел вас своими глазами, не поверил бы, что такие люди бывают. Но знаете... Я как-то странно себя чувствую. Я тут перед вами коньяк глотал, а вы даже чисто символически не пригубили.
Сказать, что я не пью, нельзя. Совсем недавно на благотворительном вечере я добровольно взяла шампанское. Продолжая отказываться, я поступаю по-настоящему грубо, особенно учитывая, что господин Трей предлагает пригубить рюмку, не пить.
Мне категорически не нравится его настойчивость.
Почему я колеблюсь? Я же уже решила, что отношения с ним мне не важны. Когда мы с недобитком победим – поражение смертельно, а значит и думать о нем бессмысленно – я подучу поддержку пусть не самого короля, но недобитка, человека к нему приближенного, доверенного.
Я не уверена, что хочу оставаться старшим инспектором. Может, господин Трей прав? Почему бы мне ни примерить его кресло?
Так и не притронувшись к рюмке, я встаю:
– Простите, господин Трей, но я совершенно не в настроении.
– Хорошего отдыха, госпожа Майс, – в прощальной фразе мне чудится угроза.
А еще я краем глаза замечаю, что он выплескивает из моей рюмки в цветочный горшок. Бедная герань.
Я хотела сходить за продуктами, принести нормальной еды, но планы меняются. Надо предупредить недобитка, что против меня уже идет непонятная возня. Я даже не буду тратить время на передачу отчетов по приюту, только Энну предупрежу, что с сегодняшнего дня я в отпуске. Одна минута роли не сыграет. Я не могу не сказать, чтобы не лезла в документы и вообще забыла, чем мы занимались последние два дня.
Как же не хватает магии. Сейчас бы щитом укрыться, но у меня есть только черт.
– Госпожа Аврора? – встревоженный возглас Энны доносится словно издали. – Вам плохо? Нет, просто задумалась.
Но вопрос Эночка задала удачно.
– Перетрудилась, – с натугой улыбаюсь я. – Энна, я взяла отпуска.
А?!
Мои слова шокируют. За десять лет я ни разу не отдыхала. Энна со мной год, но не интересоваться сплетнями обо мне она не могла. Уйти в разгар двух важных расследований для меня и вовсе противоестественно.