Принц воров
Шрифт:
– Ты пей, пей, отец… Так, говоришь – полукровка. Надо же!
– Суровый такой мужчина, осанистый, длиннорукий… лицо такое… будто из кирпича высечено. Да! Прихрамывал на правую ногу!
– На правую? – вот здесь Александр удивился. – А, может, на левую?
Мариний снова обиделся:
– Да что я, пьян что ли, был, думаешь – правое с левым перепутаю? Точно – на правую ногу хром был!
– И сильно хромал?
– Ой, парень, сильно.
– А про что говорил?
– Экий ты любопытный… Да ни про что не говорил, там Мартирий все больше болтал, хвастался, да и ушли они быстро.
– Яд змеиный? А зачем ему яд змеиный?
– А я почем знаю – зачем? Вот через неделю вернутся обратно – сам у них и спросишь, коли так любопытен.
Хозяин постоялого двора вроде бы хотел еще что-то сказать, добавить… но вдруг резко упал лицом в стол и тут же заливисто захрапел.
Уложив старика на лавку, Александр тоже отправился спать, ни о чем уже больше не думая и все мысли свои оставив на завтра.
А назавтра думать было и вовсе некогда – едва рассвело, небольшое суденышко Домиция Марона подняло на единственной мачте широкий прямоугольный парус, с каким, верно, ходили еще в Древнем Египте, и, пользуясь попутным ветром, вышло в открытое море, где ветер тут же сменился, задув кораблю в скулу.
Хозяин корабля велел тут же опустить парус и мачту, всем раздали лежащие вдоль бортов весла… погребли, что на высокой волне было делом изматывающим, трудным, а ведь ловцам жемчуга еще предстояло нырять.
Через некоторое время Домиций поставил Сашу на рулевое весло, велев править на едва видневшуюся впереди зеленоватую дымку, вскоре оказавшуюся островом, разглядеть который, увы, не удалось – шкипер тут же замахал руками:
– Сворачивай, сворачивай! Левый борт – навались! Правый – суши весла!
Суденышко резко ушло вправо, к югу, и, немного погодя, остановилось на какой-то обширной отмели, где уже виднелось с полдюжины таких же убогих корабликов.
– Ишь ты, поспели уже, – велев бросить якоря, неприязненно усмехнулся Домиций. – С вечера, что ли, вышли, дьяволы?
Здесь вот, на этой отмели, и начали нырять – так себе, с переменной удачей. Ни Мба, ни Саше никто выступить в роли ныряльщиков покуда не предлагал, а сами парни не напрашивались, поскольку бригада ловцов на них и так косилась – лишние рты, понятно.
Где-то на горизонте, за отмелью, угрюмой серовато-желтою полосою тянулся плоский берег, кое-где прерываемый беспорядочными нагромождениями скал. Без особого успеха постояв на одном месте, суденышко переместилось мористее… потом – опять ближе к берегу. Подобные же маневры совершали и все остальные кораблики, и Саша был рад этому – хоть какое-то развлечение. Мба внимательно присматривался к ныряльщикам, а Александр – к кораблю, который, кстати, имел и название, вполне сообразное назначению – «Черная жемчужина».
– А почему – черная? – улучив момент, спросил Саша.
– А ни почему, просто название, – скрестив руки на загорелой груди,
Кстати, при более внимательном рассмотрении, «Черная жемчужина» оказалась не таким уж и плохим судном, конечно, в своем классе, а класс этот еще с римских времен именовался актуариями, означавшими юркие беспалубные суда, в большинстве своем – весельные, однако, предназначенные для морских плаваний и необязательно – только в виду берегов и благоприятной погоде. Длиной метров десять-двенадцать и три с половиною – шириной, «Черная жемчужина» имела крепкий, тщательно проконопаченный и укрепленный шпангоутами корпус, наполовину покрытый палубой, к тому же на корме располагалась не очень вместительная, но каюта, предназначавшаяся для шкипера или капитана – обе эти обязанности исполнял господин Домиций «Якорь» Марон.
В общем, очень неплохое судно, вот только все впечатление портили мачта и парус. Совершенно невообразимое убожество! Мачта – за каким-то хреном – съемная, а значит – о ее прочности нечего было и говорить, а уж парус – это вообще нечто! И к чему, спрашивается, таскать за собой этот кусок полотна, годный для использования лишь при попутном ветре, да и то – лишь при малом волнении, при крупном – из-за слишком большой парусности – существовала немаленькая опасность перевернуться. Вообще, все парусное вооружение, весь такелаж судна казался Александру чрезвычайно неэргономичным, неэкономичным и устаревшим, короче говоря – никуда не годным, о чем он и заявил хозяину на обратном пути.
– У тебя хороший корабль, господин Марон, но он стал бы еще лучше, если кое-что – не так уж и много – усовершенствовать. Нет, конечно, надо менять мачту – эта просто не выдержит ни марселя, ни брамселя, одни кливера… А вот гафель! Да, гафельный парус – выдержит!
– О чем ты говоришь, парень? Я не понимаю ни слова.
– О том, что, если установить на мачте косой парус – не нужны будут и весла. А если – впоследствии – поставить крепкую мачту, ты сможешь плыть, где угодно и когда угодно.
Домиций хмыкнул:
– И зачем это все мне?
– Так… просто ты бы смог забраться подальше, легко обойдя всех своих конкурентов. И даже – скажу тебе – перевозить грузы в сезон штормов! Но это, конечно, при наличии умелой команды – парней вроде нас с Мба! Представляешь, господин Домиций, что это такое – когда никто в море выйти не может, а ты – запросто? Для начала, конечно, можно будет попробовать просто заменить парус… завтра, кажется, воскресенье? Я понимаю, что в воскресенье работать грех… но… думаю, Господь простит.
– Ну, ты уж наговоришь… Лучше следи за курсом!
И все же было видно, Домиций задумался, и слова новоявленного матроса плотно засели в его голове.
И в воскресенье, когда часть ныряльщиков, посетив церковь, отсыпалась, а часть все же подалась на постоялый двор немного попьянствовать, Саша и Мба шуршали на палубе «Черной жемчужины», словно веники. Вытащив на берег старый парус, раскроили его на несколько частей, вырубили из длинного рея гафели – удерживающие парус палки, крепящиеся к мачте, а парус – уже к ним. Удобно было – вполне могли и один-два человека управиться… Да, еще, как смогли, поменяли такелаж.