PRINCESS новелла
Шрифт:
После этой церемонии жрец, обращаясь к фараону, сказал:
– Законы гостеприимства святы на этой благодатной земле. В твоем шатре ты найдешь все необходимое для отдыха и обеда. Это твоя земля и ты на ней хозяин. – Сказав, жрец поклонился фараону, что значило окончание церемонии. Жрецы повернулись, один за другим. Во главе верховного жреца процессия медленно скрылась в святилище храма Амона Ра.
Фараон с дочерью и двумя охранниками ступенями лестницы сошли вниз. Тяжелые створы ворот были полуоткрыты. Они вышли на улицу города и ворота за ними закрылись.
Фараон усталой поступью шел по узким городским улицам, вдоль тесно прилегающих домов
Глава шестая
Авлет, войдя в шатер, устало опустился на табурет из пальмового дерева.
– Господин, желаете принять ванну, вода снимет усталость и взбодрит ваши члены? Я приготовила вам теплую воду и свежую одежду. – Заботливыми словами встретила Авлета молодая и красивая рабыня-служанка.
– О, Анатолия, как я благодарен тебе. Твоими заботами путь мой к Оракулу был легким и быстрым. А, что Клеопатра?
– Она уже плескается в теплой походной ванне из кожи бегемота.
– Пожалуй, и мне пора совершить омовение.
Авлет налил себе кубок виноградного красного вина, из местных виноградников, жадно осушил его. Затем снял пыльную одежду, тюрбан с головы и в одной набедренной повязке влез в деревянную бадью из клепок пальмовой древесины, стянутых медными обручами, с теплой водой. Служанка, тем временем, сгребла в охапку пыльную одежду фараона и отнесла рабыням-прачкам. Завтра выстиранное белье в озере с чистой пресной водой под палящими лучами солнца оазиса быстро высохнет.
Птолемей с наслаждением вымылся, смывая с себя вместе с пустынной пылью усталость пути. Вино, и теплая вода, навеяли приятную сонливость. Хотелось поскорее лечь в постель и ни о чем не думать, забыться сном. На мгновение Авлет потерял чувство реальности, забыв о том, почему он здесь, и что привело его сюда. Укладываясь в постели удобнее, амулет на его шее, вдруг свалился с груди и уперся острым изломанным краем в правый бок. Авлет поневоле вздрогнул, рукой коснулся металлического стержня, водрузил амулет вновь на грудь. В это время в шатер вернулась Анатолия и направилась в зашторенную половину шатра принцессы. Фараон позвал рабыню.
– Я слушаю, тебя, повелитель? – быстро повернулась к нему Анатолия, подошла к постели фараона.
– Когда взойдет луна, меня и Клеопатру разбудишь и подашь нам одежды. Мы должны сегодня быть в храме Амона.
– Я выполню вашу просьбу о, божественный царь наш! – сказала она, низко кланяясь при этом, и ушла за штору к принцессе.
Когда луна взошла на небосводе, и ее бледное яркое сияние разлилось по вершинам садов оазиса, засверкало на глади водоемов, таинственным светом осветило строение величественного храма Зевса-Амона Ра на возвышенности скалы, Анатолия мягкими неслышными шагами подошла к Птолемею. Его дыхание доносилось до рабыни, мерным сопением крепко спящего человека. Она несколько мгновений стояла перед ним, не решаясь будить. Мысли роем неслись в ее голове, и все ободном, есть ли смысл будить измученного переходом пустыни царя? А, что если дать ему выспаться и не мучить пробуждением? Застыв в нерешительности, она вдруг взвизгнула, ощутив легкое прикосновение, чьей-то руки у себя на плече:
– О! Боги, кто это?!
Вскрикнув, она резко повернулась. Неведомым пришельцем, до смерти напугавшим рабыню, оказалась Клеопатра, которую Анатолия увидела перед собой уже одетую в длинную синюю одежду женщин Аммонии. Авлет резко вскочил, хватаясь за короткий меч, что лежал на табурете возле его ложа. Когда он понял, кто рядом, сел на постели, отложив меч на табурет.
– Анатолия, ты меня так больше не буди! – сказал Авлет, смеясь. – Могла сбежаться сюда вся моя охрана!
Фараон уже серьезно взглянул на дочь: – Мы выйдем тайно через секретный ход в шатре. Таким же путем и вернемся. О нашем посещении храма Амона Ра в эту ночь никто не должен знать ничего. Только днем прилюдно совершим посещение храма.
Сказал Авлет дочери, затем перевел взгляд на служанку.
– Анатолия, о нашем с принцессой посещении храма в эту ночь, под страхом смерти, никто не должен знать! – строго предупредил. Служанка бросилась на колени.
– Я клянусь тебе повелитель, и богами Олимпа, никто ни сном, ни духом не узнает об этом. – Запричитала Анатолия, низко кланяясь к ногам Авлета, который уже поднялся с постели. Фараон, облачившись в одежду, состоящую из длинного белого платья, с широкими рукавами инкрустированного дорогой вышивкой, и водрузив на голову белый платок, придерживаемый черным шерстяным ободом, сказал дочери:
– Ты готова?
– Да, отец.
– Идем, Анатолия закрой за нами выход.
Они вышли на залитую лунным сиянием площадь. Авлет на мгновение замер, прислушиваясь. Вокруг стояла тишина, стоны верблюдов, редкое фырканье лошади, да отдаленный лай собак вдалеке, нарушали покой ночи. Не создавая шума, фараон с дочерью неслышными шагами двинулись улицей в сторону храма. Снизу были видны только стены, поднимавшиеся, казалось, к звездам. Тяжелые створки ворот, ведшие к широкой храмовой лестнице, были плотно закрыты, когда фараон с дочерью подошли вплотную к этой стене в пять человеческих ростов, выстроенной вокруг храмового комплекса. Птолемей крайне был удивлен и озадачен. Освещенные лунным сиянием, как днем, ворота были залиты лунным светом, словно молоком. Синий цвет, в который они были окрашены, не виден в лунном свечении, лишь небольшой квадрат смотрового оконца чернел на правой створке ворот. Авлет подошел к этому квадрату, заглянул внутрь сквозь черноту выреза.
– Ты кто пришелец? С добром пришел, со злом, или с жертвоприношением к Оракулу храма Зевса-Амона Ра? – донеслось к слуху Авлета.
– Я тот, кого призвал Оракул устами верховного жреца храма бога Амона Ра в эту ночь весеннего равноденствия. – Торжественно отвечал фараон. Клеопатра трепетала от возбужденного любопытства узнать тайны пророчеств Оракула. С замиранием сердца она стояла за спиной отца, боясь выдать свое присутствие тому, кто был там за стеной храма. Между тем диалог продолжался.