Принцесса Баальбека
Шрифт:
– Вперед! – крикнул д'Арси, и, почувствовав более легкую ношу, лошади понеслись дальше. Ассасины подскакали.
Вульф нанес страшный удар и сбил с седла первого из них, но его самого свалили на землю. Падая, он услышал радостный крик и, поднявшись на колено, оглянулся. К ним летел отряд наездников в тюрбанах; наклонив копья, воины эти громко кричали:
«Салахеддин! Салахеддин!» Ассасины тоже увидели противников и повернулись, чтобы обратиться в бегство.
– Коня, коня! – по-арабски закричал Годвин, сам не зная как, очутился в седле и понесся вместе с сарацинами.
Вульфу тоже подвели лошадь, но он не мог
Теперь преследователи превратились в преследуемых. Многих федаев убили на конях; некоторые из них сошли с лошадей и маленькими группами бились насмерть. Очень немногих взяли в плен. Только нескольких человек уцелело и вернулось в твердыню Властителя Гор, чтобы рассказать ему, чем окончилась их погоня за его невестой.
К Вульфу подъехал Годвин с красным мечом в руках. Рядом с ним был невысокий человек с блестящими глазами и в великолепной одежде. При виде его Розамунда вскочила и с легким криком обняла его:
– Гассан, принц Гассан! Это вы! О, слава Богу! – И если бы Масуда не поддержала ее, она упала бы.
Эмир посмотрел на Розамунду, на ее распустившиеся волосы, на испачканное лицо, разорванное покрывало, на ее шелковое платье и драгоценности, которыми ее покрыли, как нареченную невесту аль-Джебала, опустился на одно колено и коснулся подола ее платья.
– Слава Аллаху, – сказал он. – Я, его недостойный раб, от сердца благодарен ему, так как уже не думал увидеть вас в живых. Воины! Перед вами Роза Мира, принцесса Баальбекская и племянница вашего повелителя Салахеддина!
И вот в виде салюта перед растрепанной, но все еще царственной девушкой поднялись руки, копья и сабли, а Вульф, лежавший на земле, крикнул:
– Как? Да ведь это наш купец-виноторговец! А не стыдно вам вспоминать, что вы продали нам отравленное вино?
Эмир Гассан вспыхнул и пробормотал:
– Как и вы, сэр Вульф, я только раб судьбы и должен повиноваться. Не питайте зла против меня, раньше узнайте все.
– Я не сержусь, – ответил Вульф, – но я всегда плачу за выпитое вино… и мы еще сведем с вами счеты.
– Не надо ссориться, – сказала Розамунда, – правда, он украл меня, но он также мой освободитель и друг, и не будь его… – Она вздрогнула.
– Принцесса, мне кажется, вы должны благодарить не меня, а ваших храбрых двоюродных братьев и этих великолепных лошадей. – И Гассан указал на коней, которые стояли, дрожа всем телом, и тяжело водили впалыми боками.
– Я должна благодарить также вот и эту благородную женщину, – сказала Розамунда, обнимая шею Масуды.
– Мой господин наградит ее, – заметил Гассан. – Конечно, вы должны осуждать меня за то, что я оставил вас. Но я сказал себе: в замке сына сатаны Сипана я не могу помочь вам.
Поэтому я подкупил франкского раба, обещав ему звезду моего дома (принц дотронулся до драгоценности, сиявшей на его тюрбане), и все деньги, которые были у меня в руках. Когда он развязал веревки и наклонился над золотом, я заколол шпиона его же собственным ножом! Сегодня утром я пришел к тому городу с десятитысячным войском, намереваясь идти на Сипана и спасти вас, а в худшем случае хотя бы отомстить за вашу гибель: посланники Салахеддина передали мне вашу просьбу… Час тому назад часовые на башнях сказали, что они видят двух лошадей, мчащихся по равнине и несущих по двое седоков, что за ними гонятся ассасины; я перешел через мост и ждал, не думая, что мчитесь вы. Я просто хотел напасть на ассасинов. Теперь, – мрачно прибавил он, – за вас отомщено хорошо.
– Можно отомстить еще полнее, – сказал Вульф, – покажу вам тайный ход в крепость, а если не я, то Годвин, вы можете выгнать Сипана из его собственного замка!
Гассан покачал головой и ответил:
– Я бы с удовольствием сделал это, потому что мой господин давно враждует с Сипаном-волшебником. Но теперь у Салахеддина иные дела, – и он многозначительно посмотрел на Вульфа и Годвина, – и мне было приказано только спасти принцессу: она спасена, ассасины дорого поплатились за ее страдания! Но предупреждаю вас всех и себя тоже: федаи Сипана будут следить за каждым из нас, надеясь покончить с нами. Вот и носилки: сядьте в них все; вас отнесут в город. Сегодня вы достаточно ездили верхом! Не опасайтесь за этих лошадей: их отведут в Эмессу и постараются сохранить живыми.
В цитадели беглецам дали напиться ячменного отвара и вина, а коней медленно провели в крепость, уложили на густые соломенные подстилки, предлагая им корм, который они от усталости стали есть не сразу. Утолив голод, Розамунда, Масуда, Годвин и Вульф разошлись по своим помещениям и легли в постели, искусный доктор перевязал раны Вульфа. И целых два дня никто из них не поднимался, так были они слабы и утомлены.
IV. СУЛТАН САЛАДИН
На третье утро Годвин, проснувшись, увидел через стрельчатое окно лучи восходящего солнца, которые освещали другую постель рядом; на ней спал Вульф, перевязка окружала его голову, раненную в последней стычке с ассасинами, другие повязки виднелись на его руках и туловище, исколотом во время боя на ужасном мосту.
С удивлением смотрел Годвин, как крепко спит его брат, несмотря на раны, и раздумывал о промысле Божьем, который руководил ими с самого их приезда в Бейрут.
Наконец проснулся и Вульф, потянулся и слегка вскрикнул: движение причинило ему боль; он проворчал, что слишком светло, и попросил брата дать ему поесть, так как он очень голоден; потом он с помощью Годвина оделся, но не в кольчугу. Тут благодаря воинам Саладина, которые день и ночь караулили, чтобы к д'Арси не пробрались ассасины, незачем было защищать себя стальными бронями. Вульф услышал шаги часовых и передернул широкими плечами.
– От этого звука холод бежит у меня по спине, – сказал он. – В первую минуту, когда я открыл глаза, мне показалось, что мы снова в доме аль-Джебала, там, где люди прокрадывались к нам, пока мы спали, и убийцы шмыгали взад и вперед мимо занавесей. Ну, что бы ни случилось дальше, я благодарю святых за то, что мы не у него. Говорю тебе, брат, с меня достаточно гор, узких мостов и ассасинов! Теперь мне хотелось бы жить на равнине, без единого пригорка, посреди честных людей, глупых, как их собственные овцы, среди простаков, которые по воскресеньям ходят в церковь и напиваются, но не гашишем, а коричневым элем. Мне хотелось бы увидеть соленые болота Эссекса, почувствовать дыхание восточного ветра… Тебе предоставляю ароматные сады Сипана, кубки и драгоценности, а также бои и приключения золотого Востока.