Принцесса багрового урагана
Шрифт:
Когда он выстрелит. Сейчас? Через секунду?
Пролетая над домами на полной скорости, он то тут, то там видел зрителей. Сразу после своего дебюта Харуюки был очень активен – как-никак единственный аватар, способный к полету, – но способы противодействовать ему быстро были найдены, и сейчас он в основном демонстрировал умение позорно падать. Если это зрителей разочаровывало – пожалуй, так даже лучше. Последнее время, пролетая мимо них, Харуюки думал, а не смеются ли они над ним, и от этих мыслей у него в голове все раскалялось.
А на поле боя внизу, пока Такуму и Черноснежка сражаются со своими противниками-рукопашниками, поглядывают ли они на него? Сможет ли он сегодня разобраться со снайпером, или же им двоим опять придется за него отрабатывать?
Когда же ты выстрелишь? Стреляй уже. Сними с меня этот груз.
Харуюки вошел в «режим неудачника», как вдруг –
Его глаза сами собой распахнулись.
Это просто копия прошлой недели. Неужели он ничему не научился?
Конечно, за ночь он не стал сильнее. Столь незначительная тренировка не могла внезапно подарить ему способность уворачиваться от пуль.
Но он может изменить подход.
Я сражаюсь не ради того, чтобы клево выглядеть перед зрителями. Не ради уважения Такуму, не ради похвалы Черноснежки.
Ради него самого. Слабый, никчемный, толстый, ненавидящий самого себя – он хотел сражаться так, чтобы сегодня нравиться себе чуточку больше, чем вчера.
А значит –
– Не сбегать!!! – тихо отругал он сам себя и вновь напряг зрение.
Не смотри на дуло. Враг – вовсе не эта крупнокалиберная снайперка.
А тот, кто сейчас там лежит, аватар с пальцем на спусковом крючке. Этим аватаром управляет Бёрст-линкер. Его мозг должен послать сигнал, намерение выстрелить – почувствуй его!
Харуюки устремил всю свою силу воли на то, чтобы отвести взгляд от дула, и уставился взамен прямо в правый глаз снайпера, глядящий сквозь прицел.
А потом он ощутил, что противник едва-едва шевельнулся.
В следующее мгновение вдали сверкнула оранжевая вспышка, и пасть винтовки выплюнула сверкающую пулю.
Даже не прочтя еще траекторию пули, Харуюки изменил угол наклона правого крыла, и его тело сдвинулось в сторону. Громко взвизгнув, пуля скользнула по груди с правой стороны и улетела куда-то назад.
Полторы секунды спустя, прежде чем противник успел передернуть затвор, в его челюсть вмазался кулак Харуюки.
– Эй, ты сумел уклониться!
Как только Харуюки вернулся в реальный мир, его хлопнули по спине, так что он аж подпрыгнул на стуле.
Обернувшись, он увидел улыбающееся лицо Черноснежки, разлогинившейся чуть раньше.
Они сидели за своим привычным столиком в глубине рекреации, распложенной по соседству со столовой средней школы Умесато. В субботу, да еще во второй половине дня, других учеников здесь не было (включая Такуму – он нырял, находясь на крыше).
– А, ага… это, ну, повезло, наверно… – промямлил Харуюки и втянул голову в плечи. На лице Черноснежки было написано явное облегчение.
– Никакого «повезло». Ты идеально выбрал момент. Ты заранее увидел какой-то знак?
Черноснежка, прислонившись к краю стола, смотрела на него сверху вниз. Харуюки принялся неуклюже объяснять:
– Нуу, это… знак… можно и так назвать… как-то я посмотрел на прицел этого типа, а не на дуло, и у меня возникло такое ощущение, будто он дернулся… и я на рефлексе уклонился, как-то так…
Пробормотав эти слова, он увидел, как Черноснежка резко приподняла бровь.
– Хооо? Мм… ясно, ясно… вот, значит, как.
– Чт, что тебе стало ясно?..
– Насчет того снайпера. Мне давно уже казалось, что у него слишком уж хорошая меткость… Возможно, у него есть навык, что-то вроде «чувства взгляда».
Харуюки моргнул и переспросил:
– Чу… чувство взгляда?..
– Угу. Что-то вроде «как только противник смотрит на его дуло, он целится автоматически».
– Эээ?! Так это… это что, я до сих пор всегда смотрел на его дуло, и он меня сбивал… это значит?..
– Это самое и значит.
– Не… не может быть…
У Харуюки отвалилась челюсть, и он съежился на стуле. Черноснежка захихикала.
– Ладно, не унывай. Даже несмотря на этот трюк, ты сумел так лихо увернуться – это твои усилия окупились. Всего за месяц твоя скорость реакции выросла настолько сильно, что я со стороны это вижу. Ты ведь тренировался втихаря, да?
– А… так ты знала?..
Харуюки съежился еще сильнее. Черноснежка скрестила ноги в черных чулках, и ее аккуратное, умное лицо осветила улыбка.
– Конечно. Я же твой Родитель. Как именно ты тренировался?
– Ну… ну, в общем…
Харуюки рассказал про свою тренировочную комнату.
Затем.
Бах!
Харуюки, получив удар по голове, взвизгнул:
– Игиии?!
– Ду… ду… дурак, что ли?! С такого расстояния пытаться увернуться от пистолета без стрелка?! Да еще с уровнем боли на максимуме?! – выпалила Черноснежка с пламенеющим лицом. Ее правый кулак дрожал, но –
Увидев слезы, выступившие у Харуюки на глазах, она протяжно выдохнула, потом внезапно обняла его голову обеими руками.
– Уа, уаа?! Се, семпай, чт, что…
Он чуть в обморок не упал от мягкости, ощущающейся через школьную форму; и тут над его головой раздался изменившийся, спокойный голос.
– …Я ведь говорила уже, верно? Что бы ни случилось, наши отношения никак не пострадают. Верь в это. Я приказываю тебе.
– …А, ага.
Из тела Харуюки ушло напряжение, он кивнул. Тогда Черноснежка выпустила его голову и улыбнулась.