Принцесса для босса. Семья из прошлого
Шрифт:
— Сюрприиз, — выдавливаю из себя. Не так громко, как планировал изначально, но все равно с радостью в голосе.
— Ты… приехал, — выдыхает она.
— Теоретически я успел, — изрекаю понуро. — До двенадцати еще два часа. Но практически я опоздал, да? Именинница уже спит?
— Сегодня был насыщенный день, — разводит она руками. — Алина пропустила дневной сон, много эмоций и все такое… Поэтому пошла спать пораньше. Если бы мы знали, что ты приедешь, то…
— Ну я же обещал, — пожимаю плечами.
— Алинка очень обрадуется твоему
— А сегодня уже поздно, я в курсе, Птенчик. Напрашиваться на ночевку и не планировал, не переживай. Хотя торт бы могла и предложить из вежливости.
Говорю это не всерьез, скорее чтобы подразнить ее. Но непроизвольно бросаю взгляд на остатки огромного шоколадного красавца и замираю:
— Стоп… а почему на торте цифра шесть??
*** Ну что, друзья, прощаем опозданца?))))
Глава 40
Глава 40
В голове проносится миллион остроумных ответов на эту тему, но с губ слетает лишь беспощадная правда:
— Потому что Алине шесть, Максим.
— Но она говорила, что ей пять! — Упрямо тянет он.
— Неделю назад ей и было пять, а сегодня исполнилось шесть!
Возможно, в любой другой ситуации я бы посмеялась над Горским — выглядит он сейчас донельзя комично. С огромной охапкой шаров, двумя букетами и с подарочной коробкой, перевязанной глянцевым фиолетовым бантом. А в глазах при этом — экран эвм. Цифры и вычисления.
Он догадывался? Чувствовал? Неужели, от осознания того, что Алинка его дочь, Максима останавливал лишь ее возраст? Ошибочный, естественно.
В груди болезненно тянет, когда я понимаю, что скажи Малинка ему заранее о грядущем шестилетии, он бы узнал о своем отцовстве уже тогда…
Но уже в следующее мгновение тянущая боль сменяется острым приступом раздражения. Не будь он таким самоуверенным нахалом, то узнал бы правду напрямую от меня. Я же пришла тогда в его кабинет с намерением “осчастливить” горе-отца. Но он даже слушать меня не стал. Сам виноват, не так ли?
Разумеется, не так… По крайней мере, по версии самого Горского.
— Она моя? Ты родила от меня, Птенчик?
Шары взлетают под потолок, букеты падают на пушистый ковер и только коробка с подарком остается в его руках. Костяшки напрягаются и белеют от того, как сильно он ее сжимает. Будто это самое дорогое, что есть в его жизни.
— Где она? — дрожащим голосом спрашивает Максим. — Где моя дочь?
— Она спит, — заторможенно отвечаю, пытаясь распробовать на языке эти слова. Точнее, сами слова мне для меня, естественно, не новы. Но голос… его голос в сочетании с “моя дочь” затекает в мои уши, словно сладкая патока. Горячими волнами расходится по крови. Согревает. Обволакивает заледеневшее сердце.
— Она спит, Максим, — выдыхаю осторожно.
Он выглядит встревоженным. Всполошенным. Будто с трудом понимает, где находится и что сейчас происходит. Опасное состояние. Ему нужно успокоиться.
— Я… Я должен… Алина должна… Мне нужно ее увидеть.
— Нет, Максим, — произношу как можно более спокойно. — Сначала нам нужно поговорить. Наконец-то.
— Как ты могла? — болезненно хрипит он. — Ты не имела права это скрывать!
— Серьезно? — выдыхаю с горькой усмешкой.
Его реакция меня, естественно, не удивляет, но злит до мозга костей. Не имела права?
— Может, мне надо было объявление в передачу “Жди меня” на первом канале дать? Или баннеры по городу развесить? Эй, самозванец, который навешал мне лапшу на уши, вернись, ты скоро станешь папочкой!
Ядовитые слова достигают своей цели. Максим дергается, будто я его ударила, но в данный момент мне его совсем не жалко. Что бы я ни сказала, что бы ни сделала сейчас — это не компенсирует ту боль, через которую я прошла. Разбитое сердце. Одиночество. Страх, что не справлюсь.
— У тебя было миллион шансов после этого! — задыхается он. — Миллион, Ярослава!
Не Птенчик, не Яра… Максим злится. Но я, знаете ли, тоже. Невероятно. Я словно Халк из фильма в момент превращаюсь из интеллигентного человека в зеленого монстра, сносящего все на своем пути.
— Насчет миллиона не знаю, — прищуриваюсь в гневе, — но несколько шансов точно было, согласна. Вот только ты мне их не дал, Горский! Ни единого! Первый наш разговор в твоем кабинете помнишь? Я еще, как дура притащила дочь на работу, чтобы не отходя от кассы познакомить с папочкой… И? Напомнить тебе, как прошел наш разговор?
— Не надо, — понуро произносит.
Но меня это, конечно же, не останавливает.
Слова вылетают из моего рта с такой скоростью, будто я годами репетировала этот разговор. И наверное, так и есть. Почти семь лет я представляла нашу встречу. Фантазировала о том, что скажу ему. В каких-то фантазиях Алина становилась знаменитой певицей и в одном из интервью на федеральном канале скромно рассказывала печальную историю о своем отце-самозванце, в других мы случайно встречали его на улице. Причем, он бы непременно просил милостыню, а мы бы “подали копеечку” с барского плеча… Ну ладно, допустим такая мысль промелькнула у меня лишь однажды, но факт в том, что я думала об этом разговоре. Много. И сейчас у меня наконец-то появился шанс все высказать.
— Ты поставил мне условие никогда не вспоминать то, что произошло на том форуме! Я уже молчу о том, в каком контексте ты это сказал! Мы, женщины, не забываем, да? Да, черт возьми! — перехожу на какой-то ультразвук. — Каким бы мудаком ни был мужчина, сложно о нем забыть, когда у тебя от него ребенок!
Максим морщится, будто мои слова — это пули. Прикрывает глаза и прикусывает нижнюю губу. Искренне надеюсь, что в данный момент проклинает он себя, а не меня. Пусть вспоминает. Пусть воскресит в памяти тот разговор и попробует поставить себя на мое место!