Принцесса для психолога
Шрифт:
Обращаться к мелким волчатам с речью она не стала, просто свила воздушный жгут, спеленала мальчишку, волоком протащила его, орущего, по каменистой земле и закинула в свой шатер. А потом, развернув щит, склонилась над Сати.
Девушка уже потихоньку приходила в себя. Камень всего лишь содрал кусок кожи с головы — крови много, но особой опасности нет, разве что голова покружится. Сейчас бы девушке много пить… но с водой плохо. Ничего, фляга есть, а остальное — калаф этой шайки ей в зубах принесет! Вместе со своей короной.
…Не умеешь держать свой сброд в узде — недостоин править, вот и весь сказ!
Мальчишка зыркал на Росомаху из под челки злыми глазами. Лесс чувствительно пнула его в бок ногой, обутой в мягкую туфлю и придавила носком горло, неопасно, но чувствительно.
— Спрашиваю один раз, — сказала она не гневно, а спокойно и тихо, как человек полностью уверенный в том, что ему ответят, — кто натравил вас, недоумков, на мою служанку. Я освобождаю тебя от кляпа — ты называешь мне имя…
Мальчишка зашипел, как потомок кобры. Был бы у него капюшон, сейчас Лесс любовалась красивым узором на нем. Вот только капюшона не было, а на змеиное шипение у графини Валендорской с детства был один ответ: поймать и сцедить яд.
Она немножко, самую малость усилила нажим:
— Если не скажешь… или хотя бы попробуешь потянуть время, щенок беспородный — думаешь, я тебя убью? Нет, малыш, не надейся. Если бы ты попался моему супругу, может, он и удостоил бы тебя чести погибнуть от его руки. А я не так милосердна. Я тебя куплю у твоих родителей и женю на этой девушке.
Паренек хлопнул черными глазами, не понимая, в чем подвох. Нет, в том, что отец его охотно продаст, и даже много не запросит, он ничуть не сомневался — в семье и так было девятнадцать детей от разных жен и наложниц. Но такое странное наказание?..
— Не понимаешь? — холодно улыбнулась Росомаха, — конечно, где уж тебе. Думать — это не камнями швыряться. Ничего, я объясню. Сати не просто моя служанка. Она — рабыня. А по нашим законам тот, кто берет в жены или мужья рабов, сам становится рабом. Дошло, убогий? Итак — либо имя сейчас, либо ошейник на всю жизнь. И не переживай, твои шакалята тебя не выручат — мой щит им не пробить до зимы.
Лесс убрала ногу с горла мальчишки и щелкнула пальцами, освобождая его от воздушного кляпа.
Глава 45 Ашшимара — и другие неприятности
— Я воин, и я не буду рабом! — мяукнул пацан срывающимся голосом и мгновенно ощутил как кляп, пропавший, было, снова сжимает горло.
— Сати, тебе лучше? Встать можешь?
— Госпожа, приказывайте, — девушка, пошатываясь, подошла к ней.
— Я предложила щенку выбор: честь или свобода. Он выбрал честь.
Сати с недоумением посмотрела на хозяйку:
— И… что я должна делать, госпожа?
— С ним? Что хочешь.
Росомаха произнесла это с настоящим, не наигранным равнодушием. Ей, аристократке Небо забыло в каком колене, было совершенно все равно, что станет с безродным мальчишкой, который — вот ведь безрассудство! — посмел поднять руку на ее человека.
Сати… Сати заметно воодушевилась. Она подошла ближе и тоже ткнула новоявленного раба носком туфли.
Снаружи доносились вопли, но щит их глушил и они совершенно не пугали девушек. Лесс знала, что такой щит сможет держать почти сутки. А Сати просто слепо верила в свою хозяйку, "могучую колдунью из-за моря".
— Что, и лицо ему могу порезать?
— Хоть с кашей съешь, — повторила Росомаха, — он тебя обидел и пытался убить. Ты выжила и, с помощью Неба и моей, победила. Раб — твой законный трофей. Кстати, с чего эти щенки на тебя накинулись?
— Не знаю, госпожа моя, — рабыня покачала головой, — Этот… песчаного духа ему в ночные сны, увидел и заорал: "Смерть убийцам царевича!" А потом полетели камни. Но… они не очень меткие метатели, госпожа, — Сати улыбнулась, прикрывая лицо рукавом, — их воинскую доблесть сильно преувеличивают. Ну, или тот амулет, который вы мне велели носить, хорош.
— Выходит, не так и хорош, — вздохнула Росомаха, — но я его против ножей и отравленных дротиков чаровала, а про камни не подумала. Прости.
Кинув на себя простенький отвод глаз, Росомаха заторопилась наружу. Ей казалось, что она опаздывает, еще пара мгновений — и опоздает критически. Собственный щит не был для нее преградой, она выскользнула с другой стороны, приподняв край шерстяного дома и с удовольствием подумала, что одна-две клепсидры в обществе Сати, и мальчишку будет не заткнуть. Все расскажет, даже то, чего не знал — и то вспомнит. Нет более жестокого надсмотрщика, чем такой же раб.
Ее вело предчувствие беды, и чем больше она углублялась в лабиринт шерстяных домов, поставленных как будто без всякого плана, но на самом деле, в соответствии с жесткой иерархией, тем сильнее грызла тревога.
Через некоторое время она услышала крики и заторопилась туда.
Как оказалось — не зря. Рядом с шатром, который заняли ее аскеры, собралась небольшая, но вооруженная толпа. Разозленные хассери требовали выдать им убийцу царевича. Ничего не понимающие аскеры сделали то, что считали нужным — поставили стену из высоких кожаных щитов-тариках, усиленных металлическими накладками. Ни панцирей, ни кольчужных джиббахов на них не было. Не успели одеть? Или не считали положение серьезным?
Алессин пересчитала своих воинов по головам и поняла, что, за вычетом дозоров, пока все живы и целы. Но, судя по настроению толпы, это ненадолго. Тариках — не воздушный щит, против камней и стрел хорошо, но напора разъяренной толпы не выдержит. И тогда с обеих сторон прольется кровь, которая в Хаммгане куда дешевле воды.
А Янг, как назло, куда-то подевался.
Впрочем, вряд ли Священный терял время даром, а значит, и ей этого делать не стоило.
Сбросив отвод, Росомаха повелительно крикнула: