Принцесса для психолога
Шрифт:
Язык Энгури Руслан знал пока с пятого на десятое, но кое-какие знакомые слова уловил — дамы обсуждали нехватку посуды на кухне. Кухарки? Повара? Посудомойки? В любом случае, переполоха не случилось.
— Привыкай, — пожал плечами Нари, — обычаи… Традиции правят Энгури. Здесь никто шагу не сделает, если это противоречит традициям. Даже если этот шаг способен спасти жизнь. Просто потому, что лучше ее потерять, но остаться в свитках рода, чем выжить и стать изгнанником.
— Для меня это дико, — признался Руслан.
— Это потому, что у тебя нет рода. Вот на сколько поколений ты знаешь своих предков? Наверняка на шесть — семь, не больше.
— Как-то так, — кивнул Руслан, не спеша признаваться, что знает только бабушку, и то со стороны матери. А дальше — темный лес, густая чаща.
— Вот. А любой ата или нота, хоть ночью его разбуди, без запинки перечислит всех своих предков до основателя рода, да еще скажет, кто чем прославился и что сделал для Энгури.
— Рад за вас…
Интересно, принц услышал в его голосе сарказм. Скорее всего — нет. Нари умел становится потрясающе тупым и нечувствительным, когда происходило что-то, что ему не нравилось. Самый распространенный способ защиты психики… и самый неэффективный.
Видимо, покои принцессы Сейди не были у обитателей замка особенно популярными, по пути им встретились только старуха, мелкая и тощая девчонка, да два стража. Эти, последние, стояли тотемными столбами у входа в нужные апартаменты, сложив руки крестиком и не шевельнули даже глазными яблоками, когда двое изгнанников с деловым видом вошли внутрь.
Это уже начинало слегка напрягать. Правда, что ли, не видят? Психика отсекает то, что не укладывается в традиции? Примерно, как аборигены Америки не видели и не слышали самолетов, которые время от времени пролетали над их заповедными долинами.
Или все проще — притворяются?
Но Нари никаких сомнений не испытывал и Руслан решил ему поверить. Не потому, что считал это хорошей идеей. Просто — выхода-то не было!
Когда Нари просто отодвинул часть стены и втянул его в большую комнату с квадратными окнами и выходом на террасу, Руслана просто оглушил запах. Нехороший, тревожный запах незнакомых трав. Он поднимался густой дымной струйкой из четырех курильниц по углам.
— Что это? — спросил он, — что тут горит?
— Ти-те-ри. Смесь трав, пробуждающая память. Но… ее не должно быть столько и она не должна гореть постоянно, — принц был растерян, — неужели все так плохо с сестрой?
Лисица с девчоночьим именем подбежала к низенькому, широкому топчану с… грудой одеял, как показалось вначале и прыгнула туда. Покрутилась. Легла. Прижалась. Черные бусины глаз были тревожными.
Мужчины приблизились… и Руслан вздрогнул. Всем телом.
Девушка, которая лежала на кровати, была… прозрачна, по-другому не скажешь. Не то, чтобы так сильно истощена, хотя и это присутствовало. Но — белейшая кожа словно никогда в жизни не видела солнечного света. В губах не было ни кровинки — они почти сравнялись цветом с лицом. Только глаза выделялись на этом лице — пронзительно черные и совершенно стеклянные. Без мысли. Без чувства.
— Сейди, — Нари опустился перед топчаном на колени, сунул руку под ворох одеял и, видимо, нашел руку сестры. Сжал ее, — Здравствуй, малышка. Я пришел, как обещал. Я нашел сильного колдуна. Он вылечил меня и обязательно вылечит тебя. Теперь все будет хорошо.
Руслан от души выматерился. Правда, про себя. К выражению мыслей вслух обстановка как-то не располагала.
До него вдруг отчетливо дошло, что все проработанные планы принца закончились здесь, у койки сестры. Вот — он нашел и привел, а дальше вся ответственность на "сильномогучем" колдуне. За обоих детей. Нашел, на кого ее свалить, пять баллов! Чемпион мира! Видимо, и за вулкан тоже.
Беда с подростками!
А с другой стороны — на кого еще-то? Если уж, так получилось, Руслан остался для этих мелких единственным взрослым и разумным человеком…
Он тоже присел.
— Я могу осмотреть ее? Как это согласуется с вашими традициями?
— То есть — осмотреть? — не понял Нари, — вот она, перед тобой. Доставай свою блестящую штуку и лечи. А потом мы уйдем отсюда, все втроем. Хорошо бы управиться побыстрее, а то вдруг дверь как открыли — так и закроют.
Руслан глубоко вздохнул. И в очередной раз напомнил себе, что с детьми никогда не бывает просто — и это нормально.
— Мне нужно понять, в каком она состоянии. Физически. Насколько истощена. Может быть, уносить ее отсюда — плохая идея, она просто не выдержит дороги. Сколько она уже не ест и не встает? В каком состоянии мышцы? Возможно, последствия уже необратимы. Извини, парень, но бывает и такое.
Надо отдать должное принцу, в истерику он не впал. Но смотрел подозрительно.
— Что тебе нужно, чтобы узнать… все это.
Руслан объяснил, что именно. Самыми простыми словами, не выбирая выражений. Нари впал в шок.
— Ты будешь ее… трогать?
Ну не обалдеть?! Он что, всерьез считает, что эта стеклянно-прозрачная тень девушки может вызвать какие-то чувства? Кроме одного — не разбить бы ненароком.
— У нас считается, что лекарь — не мужчина.
— Ты что… евнух? Или дал обет безбрачия? Хотя, постой, тебе же нельзя, если ты единственный в роду.
— Просто не парься. Смотри мне на пальцы. Или отвернись. Делай, что хочешь — только не мешай.
— Если мне хотя бы покажется, что ты оскорбил принцессу Энгури, я сниму тебе голову…
— Своей грозной дубинкой, — закончил Руслан, глядя в лицо замолчавшему принцу. — С глупостями закончили? А теперь давай уже делом займемся. У нас с тобой не все время этого мира. А у твоей сестры еще меньше — и сейчас ты тратишь его на ерунду.
Птица, черная, как ночь, с инеем на глянцевых крыльях и полным клювом мелких зубов требовательно постучала в окно башни Монтреза.
Герцог не спал, поэтому открыл сразу и подставил руку, даже не озаботившись перчаткой или кожаным нарукавником. Лапы с мощными и очень серьезными когтями обхватили предплечье, сжимаясь, безжалостно дырявя бесценный айшерский шелк и оставляя царапины на бронзовой коже маршала.