Принцесса для психолога
Шрифт:
Вот он в почти в руках — а в следующий миг за тысячу шагов от тебя…
Янгу не понадобилось много времени, чтобы понять, что игра в рыцаря — штука совершенно лишняя, Шекер в форе не нуждается. И кесар тоже ушел в разгон.
Теперь полюбоваться их танцем не смог бы никто, потому что на каменных плитах метались лишь две размытые тени, за которыми не успевал взгляд.
Не совсем это было по обычаю. Традиционно, Охотник вооружен саблей. Часто — тупой, символической. Но видел Янг танцы, в которых не брезговали настоящим, боевым оружием. И даже танцевал. В роли "дичи". Будоражило кровь, что и говорить!
В этот раз стали не было. Зато была скорость! Янг поймал себя на том, что невольно старается экономить силы — давно он этого не делал. Как-то не попадалась "дичь" равная ему в мастерстве.
По ощущениям, вода в длинной клепсидре уже подходила к концу, а девушка не то, что не просила пощады, а еще больше взвинтила темп! Теперь Янг выкладывался полностью, а кушак не только закрывал глаза, но впитывал пот, который тек по лбу ручьем. И рубаха на спине взмокла.
Пожалуй, не стоило так много прыгать в самом начале Охоты, но кто же знал, что она так хороша? Маракасы заглушали ее дыхание и Янг не мог сообразить — Шекер хоть чуть-чуть устала? Запыхалась? Насколько еще ее хватит… По ощущениям от стремительных бросков — на ближайшую вечность. И еще останется!
Неужели она лучше? Да быть того не может.
Ну, держись, девчонка!
И Янг, от души махнув рукой на последствия: порванные мышцы, треснувшие кости (и такое бывало) и даже на опасность разорвать сердце — одним рывком ушел за грань. Туда, где искусство становилось волшебством, где уже вообще не было ничего невозможного, не было даже такого понятия — невозможно.
А еще — там не было понятия: "дорого". За пребывание на этом уровне мастерства платили не торгуясь, по высшей ставке. Танцоров, шагнувших за грань, часто уносили из круга бездыханными.
Но когда искушение слишком велико, бороться с ним бессмысленно. Оно уже победило.
Запредельным усилием скрутив свое тренированное тело в подобие пружины, Янг словно выстрелил собой — вверх и вперед. И, падая вниз, все же сумел ухватить так долго ускользавший от него ветер. Поймал, жестко дернул на себя — и с чувством удовлетворения от трудной победы, отпустил сознание.
Последняя мысль была до изумления здравой: "Откат будет жестким".
Священный Кесар очнулся от дикой боли во всем теле. Хотел сдержать стон, но быстро понял, что в этот раз такой подвиг ему будет не по зубам.
На лоб легла прохладная мягкая ладонь. Женская. Он пока еще плохо знал прикосновения этих ладоней, но запах не перепутал бы ни с чем: лимонные корочки. Водой, настоенной на них, равноправная ополаскивала волосы.
Янг с трудом разлепил глаза. Потолок качался над ним, словно кесар плыл на лодке. Вместе со всем дворцом…
— Отвел душу? Доволен? Когда вас нашли, слуги перепугались мало не насмерть и позвали меня, потому что ничего не поняли. Лежат на каменном полу Священный и наложница. И, ладно бы, в объятиях страсти, это еще как-то куда-то вписывается… но — кучкой?! Оба — без сознания и не растормошить. Даже нюхательные соли не сработали. Ран нет, сканер ядов — молчит. А потом разит от обоих так, что мухи на лету дохнут. Знаешь, на кого вы были похожи? На двух загнанных насмерть лошадей…
Голос кесары звучал насмешливо, но это была какая-то очень особенная насмешка. Не обидная. Янг попробовал что-то сказать. Плохо получилось — во рту пустыня, язык похож на высохшую верблюжью… э-э-э, не будем о грустном.
К счастью, она поняла его правильно и поднесла ко рту губку, смоченную водой.
— Как Шекер? — спросил Янг, когда понял, что, скорее жив, чем мертв. Насколько здоров — это еще предстояло узнать, но сейчас он не чувствовал для этого сил.
— Так же, как и ты, — честно ответила Росомаха. — У нее лекарь. Скажи — это было обязательно?
— Да демоны его знают, — так же честно сказал Янг. — Может, и перегнул. Тут такое дело, трудно не увлечься. Я, вообще-то, азартный парень. Борюсь. Получается плохо. Вообще не получается, если честно. Во дворце об этом происшествии… говорят?
Росомаха язвительно рассмеялась:
— Ну, ты спросил, супруг мой богоравный. Можно сказать, только об этом и говорят.
— Хорошо, — кесар прикрыл глаза, — Значит, как договорились, собираемся в паломничество…
— В себя приди, герой, — фыркнула девушка, — ты встать то, вообще, сможешь?
— А от меня что, вообще, осталось?
— А что ты чувствуешь? — забеспокоилась Росомаха.
— Боль. Как будто меня только что с дыбы сняли.
— Дать тебе обезболивающих пастилок?
Янг покрутил головой из стороны в сторону. Шея была сначала дубовая и очень болела, потом оказалось, что она дубовая — но на шарнирах. Правда, плохо пригнанных и не смазанных. А вот боль усилилась рывком — и только через несколько осторожных движений пошла на убыль.
— Не надо, — решил он. — Лучше… ложись рядом. Это тоже, говорят, помогает.
— Я тебе кто — "девушка для здоровья"? — кесара сделала вид, что оскорблена. Но глаза ее смеялись.
— Ты мне — жена. А еще — моя несравненная. Лесс?.. — позвал он.
— Это приказ, богоравный?
— Как можно! — Мгновенно отмотался Янг. — Как всегда, покорнейшая просьба.
— Таким тоном не просят!
— Ну, извини. У меня во рту и в горле как будто две луны дождей не было.
— Обезвоживание, — кивнула Росомаха, — как есть — конь загнанный.
— Пристрели меня, — почти серьезно предложил Янг.
Вместо ответа Алессин осторожно пристроилась рядом, сунула голову ему подмышку и невесомо обняла.
— Я поделюсь с тобой силой. Нас учили. К вечеру сможешь встать.
— А это обязательно? — спросил Янг, заподозрив недоброе.
— Обязательно. Только я ничего не скажу, пока в себя не придешь. Иначе вскочишь прямо сейчас и где-нибудь с лестницы навернешься.
— Ты меня пугаешь, несравненная…
— Ага. Я молодец. Так и было задумано. Не одной же мне бояться. Одной — скучно.