Принцесса для психолога
Шрифт:
Разумно ли это — располагаться на ночлег меньше чем в лиге от лежбища духа?
Но с Янгом никто не спорил. Аскеры ставили шатры, опоясывали лагерь веревкой. Несколько человек пошли к скале, на ходу доставая простенький амулет — поисковик, предназначенный для одной единственный цели: найти и вызвать воду.
…К ночи сильно похолодало. Стены шатра еще хранили тепло, но Алессин с неудовольствием думала, что придется спать, не снимая верхнего платья. Она сидела на пятках и распутывала длинную косу, в которой песка было, кажется, больше, чем в лошадином хвосте. Пытаясь уберечь волосы, Лесс спрятала их под хафан и теперь пожинала плоды неразумного решения. В месте, где коса встретилась в воротом, образовался колтун. Который нужно было разобрать не только без помощи ловкой служанки, но даже без зеркала.
Гребень помогал плохо. Лесс устала держать руки за головой, выдернула несколько волосков и шипела от боли.
Янг появился не вовремя. Или нет?
Заметив проблему он, ни слова не говоря, отобрал у нее гребень и велел повернуться спиной. Так же, как до этого отдал приказ разбивать лагерь — просто движением пальцев. Росомаха и сама не поняла, почему подчинилась так быстро и охотно. Загадка?
Простая загадка, сообразила она через пару мгновений. Кто станет спорить с приказами, которые на сто процентов совпадают с собственными желаниями?
Янг не владел никакой магией, и уж, конечно, никогда не расчесывал кос — его собственные волосы не спускались ниже плеч. Но с гребнем управлялся ловко и почти совершенно не больно. Алессин даже расслабилась, убаюканная осторожными движениями.
— Устала? — спросил он.
— Есть немного, — не стала геройствовать она, — Отвыкла. В Валендоре, во время больших охот, мы сутками не покидали седла, но я никогда не чувствовала такой слабости.
— Это пустыня. Она всегда поначалу проверяет чужака на прочность. Через несколько дней привыкнешь. И полюбишь. Потом во дворец возвращаться не захочешь.
– Уверен? — насмешливо спросила Лесс.
— Так всегда бывает. Хаммган умеет очаровывать. Его поступь неслышна, рука легка и точна. Любовь влетает тебе прямо под левую лопатку, незаметно. Как нож ассасина. Кто ступил под здешнее беспощадное небо — уже обречен на любовь, приговорен к ней. Шанса спастись нет.
— Значит, Хаммган похож на тебя?
— Он добрее меня, несравненная.
Янг говорил это с шутливой серьезностью, а голос напоминал тот самый ветер Хаммгана, беспощадный и очаровывающий одновременно. Росомаха затихла, ожидая… Чего именно? Она и сама не знала.
Янг знал.
Он положил гребень, взял девушку за плечи и притянул к себе, заворачивая в свои объятия, как в теплое одеяло.
— Действительно, почему лошадь? Почему не женщина, — пробормотала Лесс.
— Просто та лошадь была немного не в моем вкусе, — посмеиваясь, объяснил Янг.
— Печальная история, — выдохнула Лесс прямо в его раскрытые губы. Через мгновение они уже целовались, забыв обо всем…
Уже поздно ночью Янг покинул крепко спящую Лесс. Вышел из шатра под яркие, похожие на хрустальные светильники, звезды.
Лагерь спал, кроме часовых. Но и они его не заметили. Кто может расслышать легчайшую поступь ассасина? Кто заметит прозрачную тень?
Выбравшись за периметр, Янг повернул туда, откуда днем пришел их небольшой отряд. Следы двадцати коней и верблюдов давно уничтожил ветер, но кесар легко сориентировался по звездам.
Не пройдя и десяти шагов, он увидел на камнях черное пятно. Наклонился — и поднял платок. Черный тканый платок без вышивки.
Ткачиха гобелена редко подавала такие четкие знаки даже посвященным. Рауша была крайне недовольна тем, что он собирался сделать? Еще бы! Он и сам понимал, что задумал откровенную мерзость. Но… как быть с тем, что все так неожиданно сложилось? Слабое место плана вдруг стало самым сильным. Капризные боги удачи выбрали сторону.
Янг умел и любил играть жестко, но никогда не играл грязно. Никогда — до сегодняшнего дня. Потому что на кону оказалась русоволосая голова его кесары. Женщины, которую он обещал беречь и хотел уберечь, даже ценой недовольства Ткачихи.
Он поднял платок, почтительно коснулся его губами — и сунул за пазуху. Не стал притворяться, что не заметил в темноте знака или истолковал неверно. Ткачиху можно иногда не послушать — бывают ситуации… Но ей нельзя лгать.
А лгать себе — и вовсе глупо.
Песчаный дух спал, сделавшись невидимым, но Янга как-то услышал. Видимо, слух этих тварей был в несколько раз острее человеческого.
— Приветствую, рука Ткачихи, — глухо сказал он, — надо же, и впрямь пришел.
— А были сомнения? — удивился Янг, — с чего бы вдруг? Вроде, повода не давал…
— Не боишься, что я тобой пообедаю?
— Беда с вами, наивные дети дикой природы, — вздохнул Янг, — какой обед, ночь на дворе. Ты, вообще, в курсе последних исследований целителей? На ночь есть вредно. А есть ночью — это вообще медленное самоубийство.
— Теоретически, я бессмертен, — объявил дух.
— Теоретически, — передразнил его Янг, — человек без магии и без оружия бессилен против пустынной нечисти. А вот как на практике… Проверим, а? Есть желание?
— Кто из нас — самоубийца? — озадачился дух.
— Заодно и выясним.
Дух предупреждать не стал, рассудив, что уже достаточно трепались — и просто прыгнул, как прыгают большие пустынные кошки: с места, мягко и далеко. На ходу выпуская совсем не призрачные когти.
Он мог бы стать песчаным вихрем, но решил, что так интереснее…
А Янг предупреждения не ждал, да и не нуждался в нем. Он тоже прыгнул — вверх, высоко — прямо в прыжке уходя за грань, как в танце с Шекер. Второй раз за такое короткое время это было опасно, но кесар был уверен — долго поединок не продлится. Либо дух его прикончит, либо он духа заломает. И второе событие было более вероятным.
Облаком взвился песок — почти до самого неба, над клубком из двух сцепившихся… кого? Песчаный дух не был зверем, но и Янга стоило очень осторожно называть человеком. Просто чтобы не ошибиться. Ошибки в таком деле стоят дорого.