Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава
Шрифт:
Последнее обращение вызвало быструю смену цвета лица Лаврика, начавшуюся с красных пятен на подбородке, на сгруппировавшихся вокруг носа бордовых вкраплениях и наконец, тяготеющих к совершенно синего цвета ушам всполохами белого.
— Не стоило называть меня именем предателя, мы ведь оба знаем, что я — не Герман. И я не предавал, слышишь — никогда! — визгливым фальцетом прокричал Лаврик. — Никогда — даже в мыслях! Ты не понимаешь… никто не понимает!
— Так ты объясни.
Анри, похоже, был удовлетворен эффектом, именно такой реакции он и добивался. Теперь Лаврик расскажет все, хотя изначально не собирался. Боже, Экселенц, чем ты думал, когда всерьез приближал его к себе, учил и возлагал надежды? Мы же говорили тогда… А теперь он несет этот бред с уверенностью генерального секретаря, стоящего на трибуне. Неужели этот заигравшийся молодняк не понял, что Мессир занимается всем этим с самого начала времен — пытается создать новые линии параллельно старым. С разной степенью успешности, надо сказать. То, что «Выборг — Густав» предоставлял такие возможности лучше всего, это он тоже знал. Поэтому, скорее всего, держал под колпаком всех, кто когда-либо, хотя бы краешком, был в нем задействован.
— Слушай же и не говори потом, что не слышал.
«Пафосно начал, хороший признак,» — подумал Анри.
— Мы — да, именно мы — знаем что-то. Мессир, — он произнес это с нескрываемым уважением, — считает, что это знание истинно, но полной уверенности у него нет. Необходим был эксперимент, совершенно точно ответивший бы на вопрос, может ли Избранный, обладая вот этими знаниями, реально изменить Сценарий с вероятностью 68–72 % — нижние аналитики дают именно такой прогноз.
«Нет, не ради науки ему это надо, — Анри с нескрываемой жалостью взглянул на Красильникова. — Он хочет получить Избранного себе в основной состав. Но здесь легионеры не продаются, здесь надо начинать с детских спортивных школ. Ребенок ему нужен, Макаренко хренов». На памяти Анри такой финт ушами Мессир ещё не проделывал. Максимум, что у него выходило, — это вот такие укурки вроде Лаврика. Хотя, надо признать, никогда ещё агентура Братца не подбиралась к Верховному так близко, никогда…
— Знаешь, я же ему обязан все-таки, — Лаврик виновато улыбнулся, и стало ясно, что большего идеалиста белый свет и его последующие реинкарнации не видели уже давно. — Вот мы и решили вызвать Вольдемара из вынужденной ссылки. Ты вот и привел его. Это должен был быть человек Экселенца, доверенный. Иначе пенсия не получится.
Анри хмыкнул и уже совершенно расслабленно, отрешенно и благосклонно сказал:
— Хорошо, Красильников. Мы с тобой уговорим шефа на то, чтобы запустить Вольдемара в Хранилище.
И про себя добавил: «Только вот результат-то непредсказуем, и этого Мессир не знает. Он же уверен, что Избранный может менять линии, как того пожелает».
Однако это было далеко не так.
Глава 27. Преступный сговор
— Анри, дорогой мой пернатый друг! — слова Экселенца долетали до сидящего ангела ясно и громко, однако несколько замедленно, то есть губы шефа выговаривали фразы, смысл которых доходил до Анри по прошествии десяти секунд.
Эффект вызывался тем, что Верховный руководитель, а именно так следовало называть его при подобной аудиенции, находился в двадцати двух световых годах от Земли, а аппаратуру связи в Метрополии не меняли уже, наверное, лет четыреста по причине её секретности. То есть это была официальная версия. Правда же заключалась в том, что собиравший её гениальный инженер Шварц, выходец с Земли и большой любитель копченых сосисок с пивом, практически сразу после запуска канала почил в бозе в возрасте шестидесяти восьми лет. То ли был недостоин ангельского бессмертия, то ли слишком много знал, что казалось кардинально более реальной причиной — слухи в Метрополии не приветствовались.
Со стороны же казалось, что этот разговор слепого с глухим носит не столько подчеркнуто официальный, сколько комический характер. Суть же его таковой совершенно не была.
— Экселенц, я буду краток. Последние события вынуждают меня… — изображение пропало, но голос ангела был так же ясен, — вынуждают просить дозволения Совета на неслыханную ранее перекоррекцию Сценария специальным агентом Вольдемаром. Без его согласия и ведома, разумеется. Иначе он всё равно туда пойдет, но в результате его вмешательства, скорее всего, основной веткой как раз и станет ложное течение, организованное Мессиром. Мною лично получены точные агентурные данные от завербованного им агента Красильникова-Лаврика, подтверждающие намерение провести самую крупную перекоррекцию — больше четырех оборотов! И им известны точные координаты по всему прохождению Сценария, вернее ложной ветки, которую они же и создали… То есть они могут привязать его к Земле и точно провести любую перекоррекцию, какая нужна Мессиру.
— «Выборг — Густав» ты, конечно же, имеешь в виду? — официальным тоном произнес Верховный руководитель, он же Экселенц (почетное звание всех, кто занимал и будет занимать этот пост).
— Да.
Изображение появилось, и Анри увидел широкий нимб Экселенца с чёрными полосами справа и слева, закрывавший других сидящих рядом членов Совета.
— Что сейчас происходит? Прошу небольшой анализ ситуации. Без экскурсов, для новых членов Высокого Совета.
— В результате действий… враждебных… противных… — тут Анри закашлялся, скрывая приступ хохота, — нам сил была создана ложная ветка, вторая по счету за последние двести лет. Если кто не помнит, первое ответвление создал некто Герман, в результате чего у Выборгского замка оказалось две башни, а в Метрополии вдруг перевелись все двурогие ящерицы.
— Это когда предыдущий Император ещё издал указ о запрете их ловли и повелел сдать сачки и капканы? — голос слева от Экселенца принадлежал, судя по всему, какому-то астматику, но увидеть комментатора не удавалось, и чёрные полосы слева и справа от Верховного руководителя базы Земли оставались незыблемыми.
— Да, совершенно верно. Так любимый землянами поэт, современник Германа, некто Пушкин, написал произведение про этого персонажа, чем, к сожалению, ещё более усложнил нашу задачу по… информационной дезактивации последствий, — официальные формулировки давались Анри с трудом, однако он пыхтел, потел и выглядел молодцом.
— И что теперь-то случилось? — нетерпеливо проворчал тот же голос.
— А теперь, — Анри начинал выходить из себя, вынужденный сидеть в зале официальных приёмов Базы в тесной парадной одежде и трезвый, — теперь Метрополии грозят куда более серьезные потрясения. В результате возникновения новой… рогатки возможностей… в основную линию Сценария «Выборг — Густав», по предложению нашего темного визави и с вашего там позволения, — тут Анри явно перегибал палку: толерантность при нынешнем Императоре была как никогда на высоте, — введена высочайшая вероятность рождения в главной ветке темного Избранного, чьи цели не ясны никому. Такая неопределенность, на развитии которой всегда настаивали наши партнеры, — тут Анри явно потянуло на президентскую риторику, — может просто убить возможность существования Метрополии и самого Императора, как гаранта…
— Спасибо, Анри, спасибо, — Экселенц мягко прервал его клёкот и задал наводящий вопрос: — Что именно дает прогноз, хотя бы кратковременный? Ты бы не мог быть так любезен передать слово Джону, очень тебя прошу.
Карпентер, пробираясь на своё место, долговязой фигурой перекрыл на секунду изображение, и на экране в здании Совета на мгновение почернело, когда его пятая точка царапнула по камере, и взволнованное собрание престарелых идиотов наконец узрело его усталое, изможденное лицо с тёмными кругами под глазами — последние полгода дались Джону нелегко. Он без предисловий начал: