Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава
Шрифт:
Я ещё не знал, как именно я выиграю этот бой. Предусмотрительно я погасил фонарик — и не зря. Он появился внезапно, вынырнув откуда-то с потолка, бешено озираясь по сторонам. На мое счастье, он не видел меня. Но преимущество длилось недолго. Мгновенно зал залил мертвенный бело-синий ртутный свет, и запахло озоном. Мессир был на своей территории и диктовал правила.
— Ты, — выдохнул Егор и медленно пошел на меня.
Далее он делал это молча. Красные от недосыпа бычьи глаза, не мигая, смотрели на меня; расстояние сокращалось. Я поднял клинок, но это не возымело на него никакого действия. Расстояние сокращалось, я начал закручивать спираль, уходя в боевую стойку. Он тоже принял эти правила, и я начал немного выигрывать время.
Обычно враги перед битвой пространно рассказывают друг другу, почему именно они ненавидят соперника и каким способом вынут из него душу. Егор таким не был, он методично пыхтел, источая ненависть. Впрочем, на одну фразу его проперло.
— Ты, маленький человечишка…
И всё. Я понял, что долго мы танцевать не будем, и ещё секунд десять у меня есть, не более. Потянувшись туда, к створкам, я мысленно нащупал знакомые линии Сценария.
Я действовал по наитию, как будто знал единственно правильный путь. Лишь бы он не подошел ближе, тогда я не успею. Тогда мне хана. Удар десантного ботинка перебьет мне ребра, я начну безрезультатно хватать ртом воздух и упаду на колени. Следующим ударом сверху вниз он сломает мне основание черепа, и на этом всё закончится.
Что-то из прошлого, давно забытое, а сейчас нагло лезшее на передний план. В этом мёртвом свете ртутных ламп лицо Егора вызвало у меня волну ассоциаций с тем вечером в Выборгском замке, когда я, уже мёртвый, ударился о землю подле башни.
Да, это он — Воевода Ярославский собственной персоной. Та же противная усмешка и прищуренные хитрые глазки, та же грация молодого бегемота. Только не помнит ничего. Значит, не игрок, а просто проходной персонаж. Эта мысль примирила меня с тем, что он останется в живых. Скорее всего, кроме необычных способностей по дистанционному проникновению в Хранилище, у меня возникло стойкое ощущение, что именно там, за этими антрацитовыми дверями, есть воля. Значит, вот почему Мессир послал его сюда: в прошлый раз именно удар ножа Воеводы Ярославского в зале приёмов помог арбалетной стреле впоследствии разорвать мне вены. И снова убить меня мог только он — так записано в Сценарии. Но вот мочь и сделать — ужасно разные вещи.
Сознание раздвоилось, удерживать его было непросто, и пот лил с меня градом. К тому же время текло в Хранилище предательски медленно. «Бегом, надо найти, где всё началось! — я удивительно легко обращался с линиями, стирая к чёрту навязанный мне узор. — Мимо, мимо, месяцы, год. Пять лет, семь, восемь. Вот это место! Теперь хорошо видно, что это не Хелена, хотя, конечно же, сходство должно было присутствовать. Теперь ещё глубже!» — меня невозможно было остановить, да никто и не пытался.
Сценарий распахнулся передо мной почти весь, наверное, я легко мог добраться до 1544 года, когда благодаря строго централизованной администрации вся власть сосредоточилась в руках короля. Отныне корона могла переходить только по наследству в династии Ваза. Вот оно! План был прост. Надо только лишить жизни принцессу Катарину, Сесилию, Анну-Марию, Софию и Елизавету, потом насильно выдать замуж Хелену, которую Густав предусмотрительно держал подальше от двора, и без кровавой многолетней войны получить протекторат над Швецией. Но в существующей ветке Хелена погибла, и будет битва 1556 года, когда русские войска разобьют шведов у Кивинебба, и Густав тотчас выступит с предложением о мире. Иван IV, конечно же, согласится.
Мы застыли с моим врагом, лишь чуть можно было заметить угловое смещение, не больше сантиметра. Мой двойник начал вынимать шпагу, но было видно, что огромной силы удар ботинком в грудь лишит меня возможности двигаться через несколько мгновений. В Хранилище временной поток пока позволял мне менять историю. Страшно совершенно не было. Наоборот, я веселился. Из цепких лап очевидности я вырываю мою любимую, свежий ветер на верхней площадке башни Выборгского замка треплет мои длинные волосы.
Соблазн велик, и я давно перестал считать обороты. Я просто напрямую работал со всем массивом, без труда переходя к любому времени действия! Значит, Лаврик не врал, когда в запале проговорился Анри про новые технологии. Значит, Мессир понял это раньше меня.
…Башня, в которой укрылась небольшая свита Хелены, была хорошо укреплена. Но кроме меня, все её спутники представляли собой плохо вооруженный, напуганный отряд королевских пажей…
Я успею отдать ей масс-передатчик и, когда прыжок станет неизбежен, успею сдвинуть пластинку эльфийской застежки на плаще и активировать аварийный пеленг. Иначе луч системы слежения так и будет бешено плясать мимо цели. В последний момент перед своей смертью, в нескольких метрах от земли.
Наконец всё собралось в одну точку, я держу холодными от неземного ветра руками то место, откуда всё началось. Крохотный отросток от основной линии «Выборг — Густав» вырван с корнём: принцесса Хелена падает в нескольких метрах от кромки воды, я лежу в пропитанном кровью камзоле и с совершенно счастливым видом смотрю мёртвыми глазами на пробивающиеся в вечернем небе звезды.
Мы прорвемся, мой король…
Рву линии, отбрасывая ложную ветку вниз. Она медленно, предательски медленно тает. Спасти я могу только её, мне суждено там и остаться. Это меня не сильно расстраивает — я уже, наверное, привык. К тому же сейчас я здесь, хоть и имею все шансы свалиться через секунды на пол, харкая кровью. А принцесса… она обязательно должна появиться и увидеть заново Выборг с высоты птичьего полёта, потом спуститься с башни вниз по ступенькам и поесть мороженого.
Глава 46. В это время в замке у шефа. Часть II
Егор с завидным упорством медленно шел вперед, занося руку для удара. Ничего не боясь и, наверное, не думая о том, что именно он делает. Уверен, психика обычного человека, хотя и редкостной сволочи, каким был Егор, плохо переваривает нашу ангельскую реальность. Думаю, он считал, что спит.
Тем более для него стала неожиданной метаморфоза окружающего мира. Небо не упало на землю, океаны не смели континенты волной потопа, вороны не начали нести куриные яйца… Ничего не произошло, даже отсутствовали банальные вспышки света или чёрный дым. Когда я, рубанув светящийся зеленоватый узел, на мгновение выпал из реальности — видимо, Хранилище перестраивало «Выборг — Густав» дольше, чем в прошлый раз, — то практически мгновенно вышел оттуда, ощутив себя единым целым на каменном холодном полу. Моего противника нигде не было.
Не настолько я кровожаден, нет. Но я бы всадил клинок ему в сонную артерию с огромным наслаждением. Мой противник просто исчез, пропал, испарился, перестал существовать. Я, наверное, издал некий вздох облегчения, чего совершенно не помню.
Анри нашел меня у входа, я полулежал на жестких камнях и пел что-то про крокодила Гену, про «шаланды полные кефали» и вел себя крайне неадекватно.
— Пошли, пошли, — Анри заставил меня подняться.
Я был рад увидеть его знакомые бакенбарды, с огромным наслаждением упер у него горсть леденцов, и мы пошли отсюда прочь, не оборачиваясь. Ртутный свет погас так же внезапно, как и зажёгся.