Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава
Шрифт:
Кавалькада шла медленно, и тому была причина — не было согласия в рядах супостатов. Главный, невысокий и крепкий черноволосый русский, в выделявшемся золотым шитьем камзоле, видно, уже давно собачился со своими спутниками, которые, надо сказать, отвечали ему тем же, но с некоторой опаской и изрядной долей подхалимажа.
Меж тем процессия остановилась как раз напротив меня, и споры вспыхнули с новой силой.
— Пошто, пошто ты деньги себе забрал все? — не унимался один из охранников, выделявшийся маленькой жидкой дьяконской бородкой и рябым лицом. — Так забрал бы и поделил, ан нет! Вон они в подсумке лежат, все же видели! — он обернулся к сородичам, ища поддержки.
Те стояли молча,
— И этих пошто везём? Корми их ещё, самим жрать нечего. Ты ничего такого не подумай, Воевода Ярославский, мы за тебя горой, да и грамота-то царская только у тебя. Но поговорить с войском надобно, — закончил как-то неуверенно рыжебородый.
— Войско, называется, — как-то уж больно добродушно произнес черноволосый, почесав наросшее брюшко под лёгкой кольчугой.
Оглянувшись по сторонам, он начал пристально вглядываться в окружающий лес. Мы с Аделью перестали дышать. Нет, всё-таки глупых животных не берут в королевскую конюшню. Пронесло! Тёмный исподлобья взгляд скользнул мимо, на секунду повеяло холодом. Но это было только полбеды. Взявшийся ниоткуда ветер принёс от группы всадников тонкий, едва уловимый запах. Я сжал рукоять короткого меча и надавил на скрытый тумблер. Нас тотчас накрыло слабеньким полем, которого, впрочем, было достаточно для основной защиты. Переменившись, ветер не сможет нас обнаружить — стук моего сердца и урчание в животе Адель тоже скрылись от восприятия. Хотя в зоне прямой видимости обнаружить нас было можно, но я надеялся, что ребята не пойдут по нужде через топкую канаву.
— Привал, — скомандовал Воевода.
Отряд рассредоточился, спешившись прямо на тропе. Пленники как шли, так и привалились кто где, сжавшись в бесформенную кучу.
— Ты, Борис, бери двоих порукастее, и идите вон туда, — и Воевода указал рукой в противоположную от нас сторону. — Нужно несколько лесин посуше и хвороста.
У троих стрельцов возникло немое недоумение, но благоразумие победило, и они неохотно двинулись в сторону подлеска. Рябой же Борис после произнесенной им смелой речи, видно, совсем морально обессилел и, даже не взглянув в глаза Воеводе, широким шагом двинулся вослед ушедшим. «Я бы не стал на него ставить, — вдруг подумалось мне, — балаболка он, да и реально никто не поддержит его из остальных. Младшие да средние сыновья купцов, из которых царь Иван набрал стрелецкое войско, слишком хорошо знали, что бывает за неповиновение в походе. И не только им — под корень вырезали всю семью, не щадя никого. Жестокие нравы царили в то время в моём Отечестве…»
Через час нашего с Аделью сидения в кустах посередине тропы, или как мне хотелось её назвать — дороги, воздвиглось круглое строение наподобие вигвама из сухих поваленных еловых стволов и веток хвороста. Тёмно-коричневая масса пленников ещё больше сжалась, начал накрапывать мелкий дождик, и стало темнеть. В свете факелов казалось, что тени охранников мечутся хаотично, иногда наползая на темно-зеленую хвою деревьев причудливыми рогатыми чудищами. Но вот в светлое пятно посередине вышел Воевода.
— Дружина, — начал он, — я думаю, что пришло время испытания, — уверенный, хриплый голос с шаманскими интонациями завораживал, лишал воли, и теперь разношерстная компания охранников сбилась в кучу баранов, внимавших пастуху. — Мы вышли две недели назад. Нас было две сотни, помните?
— Помним… — голоса звучали тихо в унисон вопросу, будто эхо.
Я поднялся, чтобы лучше рассмотреть. Опираясь на шею Адели, которую всё происходившее, судя по всему, вогнало в нормальный лошадиный сон. Она лишь немного дернулась, но продолжала видеть сны о королевской конюшне, свежей подстилке и вкусном
— Остались только мы. Остальные сгинули в этих чёртовых болотах. Но не я, не я…
И тут я понял. Понял, что придется выбирать. Даже не между бездействием и смертью — это было бы слишком просто. Как там Экселенц говорил: знание событий не освобождает от желания их изменить.
Воевода вдруг протянул руки к небу — и закружилась, заструилась полупрозрачная стена вокруг пятна света от факелов и ещё незажженного ритуального костра. Пройти её я не смогу, но вряд ли он боялся этого, его целью были даже не покорные ко всему и до чёрта измученные чухонские крестьяне. Главное сейчас — заставить разрозненный деморализованный стрелецкий отряд беспрекословно, отринув свою человеческую сущность, принести в жертву пятерых. Ему нужна совершенно беспрекословная зондеркоманда, которая не будет думать о себе, оставшихся семьях или ранах и боли. Собрать их он может только так, связав заклинанием и дав силу пятерых душ.
И что делать мне? Негнущимися пальцами я начал набирать номер Верховного. Зелёный индикатор передатчика горел издевательски жизнерадостно и ярко. На том конце долго не отвечали, но вот…
— Экселенц, непредвиденное осложнение: сейчас здесь принесут в жертву пятерых местных. Я предвижу, что это даст отряду, с которым мы схлестнемся в выборгском замке, значительное преимущество. По крайней мере на стражу Густава мне рассчитывать не придется — стрельцы после этого будут настолько сильны, что сметут её в миг.
— Кто у них главный сейчас там, где ты находишься? Ты знаешь его имя?
— Это Воевода Ярославский.
Экселенц на том конце провода замолчал. У меня было минут десять, пока Воевода развернет заклинание паралича воли, но надо было торопиться.
— Вольдемар, мальчик мой, — голос Экселенца звучал уж больно деловито, но обращение выдало его с головой. — Мы попытаемся сейчас, минуты через три, пригнать к вам автоматический патрульный бот. Но всё, что он сможет сделать — это незаметно нейтрализовать заклятие паралича воли массированным универсальным полем, которое накроет там всё в радиусе километра и отменит любые заклинания или техногенное воздействие. То есть он не добьётся своего, они останутся людьми. Но поле не помешает огню. И этому ублюдку тоже.
— А бот сможет снять силовое поле, которым он закрыл всё? Боже, Экселенц, осталось меньше пяти минут!
— Отставить панику! — рев Верховного взорвал мой мозг изнутри. — Сейчас поле начнет работать. Ты что, не изучал воздействие такого режима? Чёрт побери, в Информаторий загоню на месяц, безвылазно! — проклекотав, этот представитель расы ангелов быстро сказал: — Не знаю, что с тобой будет, но тесты — а их было немало — подтверждают, что люди просто садятся на землю в полнейшей прострации и отвращении к любого рода действиям. Может, для тебя это и не так, не в такой степени…
— Экселенц, выходит, либо у меня перед глазами сейчас появятся пять обгорелых заживо трупов, но стрелецкий десант не окажет такого дьявольского сопротивления, которого так хочет Воевода, и в Выборге у меня будет шанс, либо я сейчас кину мой единственный резервный паралитик в режиме неконтролируемого взрыва, может быть, проделаю брешь в этом дьявольском поле и попытаюсь убить как можно большее количество врагов. При этом, скорее всего, итоговой цели не достигну, Воевода меня проткнет чем-то острым, и тот же резервный бот доставит мою трепещущую душу с бездыханным телом пред ваши светлые очи. При таком варианте бедные чухонцы расползаются по углам и остаются в живых. Всё это возможно в случае крайнего, практически нереального везения.