Принцесса и Гоблин (др.перевод)
Шрифт:
— Как здорово! Я знаю, прабабушка, она приведёт меня к тебе.
— Конечно. Но помни, путь может показаться тебе чересчур кружным, но ты не должна сомневаться в этой нити. Будь уверена в одном: пока ты держишься за нить, я держусь за неё тоже.
— Как это замечательно! — задумчиво проговорила Айрин. Внезапно всполошившись, она вскочила. — Ой, прабабушка! Я сижу всё время на твоём стульчике, а ты стоишь! Извини меня, пожалуйста!
Женщина опустила руку на её плечо и сказала:
— Сядь, Айрин. Ничего не доставляет мне большего удовольствия,
— Как ты добра! — сказала принцесса и снова села.
— В этом нахожу радость, — ответила женщина.
— Но, — сказала Айрин, всё ещё озадаченная, — разве не может случиться так, что кто-нибудь натолкнётся на ниточку и порвёт её, раз один её конец привязан к моему колечку, а другой к клубку в вашем шкафчике?
— Вот увидишь, всё само собой образуется. А сейчас тебе пора возвращаться.
— Нельзя ли мне остаться и переночевать у вас, прабабушка?
— Не сегодня. Будь у меня мысль оставить тебя здесь на ночь, я бы тебя искупала, но ты же знаешь, что все в доме с ног сбились, разыскивая тебя, и было бы жестоко заставлять их волноваться всю ночь. Тебе следует спуститься к себе.
— Я так рада, прабабушка, что ты не сказала «возвращаться домой», потому что это же мой дом. Можно мне называть этот дом моим?
— Можно, дитя моё. Верю, что ты всегда будешь чувствовать этот дом своим. Теперь пойдём. Проведу тебя назад так, чтобы никто этого не заметил.
— Можно мне ещё спросить? — не утерпела Айрин. — Это из-за того, что корона, ты такая молодая?
— Нет, дитя, — ответила прабабушка. — Наоборот, я надела свою корону, потому что чувствую себя сегодня такой молодой, и я подумала, что ты захочешь увидеть свою старенькую прабабушку во всей красе.
— Почему вы называете себя старенькой? Вы же не старенькая.
— И всё-таки я очень стара. Просто люди настолько глупы — я не хочу сказать этого про тебя, потому что ты ещё такая маленькая и многого не знаешь в жизни — но люди действительно настолько глупы, что полагают, будто старость означает седину, дряхлость, палочки, очёчки, ревматизм и постоянную забывчивость. Глупости! Старость не имеет со всем этим ничего общего. Настоящая старость — это сила, красота, веселье, храбрость, зоркий взгляд, крепкие руки и ноги, незнакомые с болью. Я гораздо старше, чем ты можешь себе представить, но...
— Но если на вас посмотреть, прабабушка!.. — воскликнула Айрин, вскочив и обхватывая руками женщину за шею. — Я больше не буду такой глупой, обещаю тебе. По крайней мере... даже боюсь обещать... если я буду, то обещаю, что мне станет стыдно. Честное слово. Вот бы и мне сделаться такой старой, как ты, прабабушка! Мне кажется, что ты никогда и ничего не боишься.
— Ну, уж и никогда! Вот к тому времени, как мне стукнет две тысячи лет, я, уж точно, ничего не буду бояться. А пока, должна признать, я иногда боюсь за своих детей и иногда за тебя тоже, Айрин.
— Мне так стыдно, прабабушка! Это ты, наверно, говоришь про
— Да... немножко и про сегодня. Главным же образом — про те минуты, когда ты изо всех сил пытаешься себя убедить, что я просто сон, а не настоящая пра-пра-прабабушка. Но не огорчайся, я на тебя вовсе за это не в обиде. Я понимаю, это от тебя не зависит.
— Сама не знаю, прабабушка, — сказала принцесса и заплакала. — У меня не всегда получается поступать так, как лучше. И я даже не всегда стараюсь. Мне очень, очень стыдно.
Женщина наклонилась, подняла принцессу на руки и, прижимая её к груди, опустилась на свой стульчик. Прошло несколько минут — принцесса выплакалась всласть и заснула. Долго ли она спала, я не знаю. Но пробудилась принцесса на своём собственном высоком стуле в детской, за столом, на котором стоял её кукольный домик.
Тут и няня вошла в комнату. Она рыдала и голосила. Увидев принцессу, которая как ни в чём не бывало сидела за столом, няня подскочила от изумления и завопила от радости. Бросившись к девочке, она сжала её в объятиях и осыпала поцелуями.
— Принцесса! Бесценная моя! Да где ж ты была? Что с тобой произошло? Мы все глаза выплакали и весь дом обыскали сверху донизу.
«Нет, не до самого верху», — подумала Айрин. Она могла бы ещё добавить: «И не до самого низу», — если бы ей было известно то, что и нам с вами предстоит вскорости узнать.
— Ах, Лути! Со мной приключились такие ужасные вещи! — ответила Айрин и рассказала няне про кошку с длиннющими ногами и про то, как она в страхе выбежала из дому, плутала на горной тропе, а потом всё-таки нашла дорогу назад. Но о своей прабабушке и её волшебной люстре принцесса не сказала ни слова.
— А мы-то битый час искали тебя по всему дому! — воскликнула няня. — Но это не важно, раз ты нашлась! Только знаешь что, принцесса, — добавила она, строго взглянув на девочку, — должна тебе сказать, что тебе следовало позвать на помощь свою верную Лути, вместо того чтобы убегать из дому, ведь эта гора, кишащая... Я хотела сказать, пора-то кошачья.
— Вот видишь, Лути! — веско ответила Айрин. — А если бы на тебя бросилась огромная кошка, словно состоящая из одних только ног, ты бы сообразила, что в данную минуту будет правильным?
— Я бы ни за что не стала убегать из дому, — возразила Лути.
— Только если бы тебе дали подумать. Когда в ту ночь какие-то твари подстерегли нас на дороге — ты тогда так испугалась, что забыла дорогу домой.
Это замечание остановило поток няниных упрёков. Она уже намеревалась сказать, что длинноногая кошка всего-навсего привиделась принцессе в сумерках, но воспоминание об ужасе той далёкой ночи и о последующем разговоре с королём пробудили в ней нешуточное подозрение, что принцесса говорит правду, а эта кошка была никем иным как гоблином (няня не видела разницы между гоблинами и их одомашненными животными — она их всех принимала за гоблинов).