Принцесса и медведь
Шрифт:
С этими словами он развернулся и вышел за дверь.
Несколько минут Виола в полном смятении просидела на кровати, зажимая платком ноздрю. С одной стороны даже хорошо, что отец все узнал, и не придется ломать голову над тем, как сообщить ему эту новость. Но с другой… как же стыдно горько и обидно! За что господь так сурово карает ее? Она не хочет, не желает этого ребенка, но, похоже, придется его рожать.
Когда вернулась Джоанна, Виола яростно налетела на нее с кулаками.
— Зачем ты все рассказала отцу?
— Помилуйте, миледи, как я могла промолчать? — заверещала та, пытаясь увернуться от сыплющихся на нее тумаков. — А если бы вы померли, и вскрылось бы, что это я дала вам зелье? Да ваш батюшка бы с меня шкуру спустил!
— С чего ты взяла, что я бы померла? — сквозь зубы процедила Виола, таская негодяйку за волосы.
— Знаете, сколько у нас в деревне баб загнулось, пытаясь сорвать беременность? Да и большой это грех, дитя невинное убивать. Это ведь единственный внук его сиятельства, как я могла о таком умолчать?
— Гадина! Высечь тебя мало! — уже с меньшей злостью бросила Виола, чувствуя, как силы покидают ее.
Она отпустила шевелюру камеристки и устало плюхнулась в кресло. Сама виновата: можно было и догадаться, что служанка тут же побежит докладывать отцу. И что теперь? У нее не осталось ни одного союзника, которому можно было бы довериться. Придворным девицам рассказывать ни в коем случае нельзя — тут же разнесут сплетню по всей округе. Джоанна тоже оказалась доносчицей. Неужели и впрямь придется рожать этого бастарда?
Виоле вдруг вспомнился ярл. Холодные стальные глаза, кривая усмешка в седеющей бороде… Ее передернуло от омерзения.
***
Следующие несколько дней Виола безвылазно просидела в своих покоях. Джоанна приносила еду, но в глотку ничего не лезло, и почти все съеденное вскоре оказывалось в ночном горшке.
«Я так скорее умру от голода, чем доживу до родов, — подумала Виола, когда от головокружения едва смогла подняться с постели. — На одних яблоках долго не протяну».
В тот же день после полудня дверь распахнулась, и на пороге показался отец в сопровождении щуплого старичка в черной мантии.
Виола отложила книгу и встала с кресла, приветствуя вошедших.
— Моя дочь Виола, — граф представил ее незнакомцу. — Господин Барбиери.
— Рад познакомиться, миледи. — Барбиери галантно поцеловал ей руку. Его усы слегка щекотнули тыльную сторону кисти.
— Взаимно, — улыбнулась Виола и вопросительно уставилась на отца.
— Это лекарь. Он тебя осмотрит, — пояснил тот. — Можете приступать, господин Барбиери.
— Кхе-кхе, — кашлянул тот. — Где можно вымыть руки?
Взглянув на хмурое лицо графа, Виола поняла, что возражения бесполезны. Она молча кивнула на ширму, за которой стоял умывальник.
До сего момента она никогда не жаловалась на здоровье, и во взрослом возрасте ее еще ни разу не осматривал врач. Но сейчас, похоже, не
Выйдя из-за ширмы, лекарь подошел к Виоле.
— Прилягте, миледи. — Он указал ей на кровать.
Отец прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди. Он что, собирается присутствовать при осмотре? Виолу бросило в жар.
Барбиери, увидев ее замешательство, вопросительно взглянул на графа.
— Виола, ты слышала, что тебе сказали, — тоном, не терпящим возражений, бросил тот.
Стиснув зубы, она улеглась на кровать.
— Пожалуйста, согните ноги. Вот так. — Лекарь несмело взял ее за лодыжки и приподнял их, разводя в стороны бедра.
Виола ощутила как на ней задирают юбку. Какой позор! Так стыдно ей не было даже когда ее выставили голую в клетке всем напоказ. Она закусила губу и уставилась на потолочную лепнину, чувствуя, как глаза медленно наполняются слезами.
В следующий момент холодные костлявые пальцы скользнули по промежности и проникли внутрь. Второй рукой лекарь надавил на низ живота. Стало неприятно и даже немного больно. Виола поморщилась. Врач с минуту ковырялся в ней, а затем вытащил пальцы и сказал:
— Спасибо, миледи. Можете встать.
Дрожащими руками Виола одернула юбку и села. С опаской взглянув на отца, она вздрогнула: на его лице читались отвращение и брезгливость.
— Ну что? — с пренебрежением спросил он, когда лекарь, вымыв руки, вновь появился из-за ширмы.
Барбиери подкрутил тонкий седой ус.
— С полной уверенностью смею утверждать, что юная дама в тягости, ваше сиятельство, — сказал он.
Виола разочарованно выдохнула, а у отца дернулась щека.
— Срок… э-э… — Врач пытливо уставился на Виолу. — Когда у вас последний раз были недомогания, миледи?
— Три месяца назад, — ответила она.
— Значит, три месяца беременности, — заключил он.
— От этого можно как-то избавиться? — поинтересовался отец. — Но только без риска для ее жизни.
Барбиери наморщил лоб и долго переводил взгляд с Виолы на графа.
— Я бы не советовал, — осторожно начал он. — Все способы чреваты последствиями. Горячка, кровотечение, нагноение матки…
— Ясно, — перебил его граф. — Тогда пусть рожает.
— Совершенно согласен с вашим сиятельством.
— Я не смогу! — простонала Виола. — Если мне уже сейчас так плохо, то что будет дальше?
Отец нахмурился.
— Не выдумывай! — буркнул он. — Бабы созданы для того, чтобы рожать.
— Вам докучает тошнота, миледи? — деликатно поинтересовался лекарь.
— Да. И жуткая слабость.
— Ну что ж, в таком случае могу порекомендовать вам отвар мяты натощак. А кушать следует маленькими порциями в течение всего дня.
— Спасибо, я попробую.
— Вы закончили? — сухо поинтересовался граф.