Принцесса и медведь
Шрифт:
— Тебе помочь? — спросила Виола.
Та подняла на нее глаза.
— А ты в грибах разбираешься?
Виола пожала плечами.
— Честно говоря, не особо, — призналась она. — Может у тебя найдется другое занятие?
— Капусту пошинковать сумеешь?
— «Пошинковать»?
— Мелко нарубить.
— Думаю, да.
— Тогда жди.
Подхватившись на ноги, Матильда скрылась в доме, а Виола подставила лицо освежающему ветерку, наблюдая за Рагнаром и Бьорном из-под полуприкрытых век. Работа спорилась на удивление быстро:
С улицы доносились звонкие детские голоса и недовольное гоготание — видимо мелюзге никак не удавалось справиться с упрямыми гусями.
Вернулась Матильда. Она поставила на стол небольшой ушат и достала из него несколько серебристо-зеленых кочанов капусты. Один из них она положила на массивную деревянную доску, разрезала на четвертинки и удалила кочерыжку.
— Смотри. — Она принялась ловко орудовать длинным ножом, оставляя на доске ворох сочных капустных обрезков. — Сумеешь?
— Давай попробую. — Виола поднялась со скамьи и, встав на нее коленом, склонилась над столом.
Матильда вручила ей нож.
— Только пальцы себе не отрежь. О, да я смотрю, у тебя уже одного не хватает.
Виола вспыхнула, проследив за ее взглядом. До чего же этот обрубок нелеп и уродлив!
— Это Ингвар, — пояснила она, ощущая, как ненавистное имя жжется на языке. — Знаешь его?
— Конечно, — с презрением бросила Матильда. — Тот еще выродок. Его тут все ненавидят. Не приведи Ньорун, станет следующим ярлом — нам тогда всем несдобровать.
— Да уж. — Виола поежилась.
Она принялась резать капусту, но получалось не очень хорошо. Кочан так и норовил выскользнуть из рук, нож уводило в сторону, и полоски выходили толстыми и неаккуратными. Виола взмокла от усердия, а Матильда неодобрительно косилась на кривые ломти, явно в глубине души подсмеиваясь над белоручкой.
— Ты и впрямь графская дочка, — скорее утвердительно, чем вопросительно, заметила она.
— Угу. — Виоле почему-то стало за это стыдно.
— Ну ничего. Может ты хоть родишь нам нормального ярла, а не такого злыдня, как этот Ингвар.
Кровь бросилась в голову. Виола в сердцах швырнула нож на доску.
— Никого я не буду рожать! — выпалила она. — Оставьте меня в покое!
Матильда недоуменно подняла белесые брови. Стук молотка прекратился: Бьорн и Рагнар тоже уставились на Виолу.
— Так ярл же вчера сказал… — начал было Рагнар.
— Пускай твой ярл катится ко всем чертям! — огрызнулась Виола.
Рагнар вопросительно посмотрел на Бьорна. Тот пожал плечами, и хейды снова принялись за работу.
— А на кой ляд тогда Бьорн тебя сюда приволок? — поинтересовалась Матильда.
— Так ему деваться было некуда, — пояснил Рагнар. — Он прилюдно объявил ее добычей ярла.
— Зачем?
— Ну… — Рагнар поскреб огненную шевелюру, — мужики хотели с ней поразвлечься.
— «Мужики»? И ты тоже? —
— Нет-нет, что ты, дорогая, — залебезил тот.
Матильда перевела на Виолу вопрошающий взгляд.
— Нет, Рагнар в этом не участвовал, — поспешно заверила Виола.
— Вот, значит, как. — Матильда снова принялась за чистку грибов. — Получается, Бьорн тебя спас?
— Угу, только сперва он меня и похитил, — проворчала Виола.
Она взяла нож и опять начала кромсать хрустящий кочан.
— Да не налегай ты так! — не вытерпела Матильда. — Смотри, указательный палец должен быть сверху на рукояти. Вот, правильно. Теперь двигай ножом вверх-вниз, не отрывая кончика от доски.
Виола послушалась, и дело пошло на лад.
Тем временем солнце поднялось высоко над горами и начало припекать. Рагнар и Бьорн скинули рубахи на землю, оставшись в одних штанах. Виола тайком поглядывала на лоснящиеся от пота тела, и ей почему-то вспомнилась баня… и губы Бьорна — горячие, мягкие, упругие. В горле пересохло, и Виола попыталась сглотнуть. Не получилось. Она поймала взгляд Матильды. Та понимающе улыбнулась. Виола смутилась и опустила глаза.
Покончив с последним кочаном, она сгребла капустную стружку в ушат.
— Я все, — сообщила она.
— Вот и славно. — Матильда с одобрением кивнула. — Останетесь с нами на обед? Бьорн?
Тот обернулся, утирая лоб.
— Останемся, почему нет. Что скажешь, Виола?
— Хорошо.
— Поможешь накрыть на стол? — Матильда встала со скамьи и, подхватив миску с грибами, направилась в дом.
— Конечно, — Виола поднялась, прижала к себе ушат нарезанной капусты и поковыляла следом.
— Помочь? — поинтересовался Бьорн.
— Не надо, — буркнула она.
После яркого солнца в избе царил прохладный полумрак. Миновав сени, Матильда с Виолой вошли в комнату. Обстановка напоминала жилище Бьорна — накрытые шкурами сундуки, полки с посудой и утварью, стол, лавки и три кровати за занавесками. Над каменным очагом булькал котелок, пыхая ароматным паром из-под танцующей крышки.
— Ставь сюда, — Матильда кивнула на невысокую скамью.
Виола взгромоздила на нее ушат. Ну и тяжеленный, чуть руки не отвалились!
— Гисла! — гаркнула Матильда, и из-за полосатой занавески высунулась огненно-рыжая девчоночья голова. — Ты чего за ухой не следишь, зараза такая! Вон, у тебя выкипает все!
— Ой! — пискнула Гисла и выскочила из-за полога, таща за собой большую тряпичную куклу.
— Одни игрушки на уме! — Матильда отвесила ей легкий подзатыльник. — Кто тебя такую замуж возьмет?
Девчонка шмыгнула носом, схватила деревянную ложку и принялась энергично размешивать содержимое котелка.
— Да хватит уже, все сварилось давно, — проворчала Матильда, отпихивая дочь от очага. — Зови брата, мойте руки — будем обедать. Сегодня накроем во дворе — уж больно денек погожий выдался.