Принцесса и Золушка
Шрифт:
– Пойдем, дорогая, тебе нужно отдохнуть. Я отведу тебя домой.
– Домой... Как бы я хотела оказаться дома! Как ты думаешь, мама тревожится обо мне?
– С ума сходит, это уж наверняка. А ты, случайно, не рассказала ей, куда мы направились?
– Ну как я могла, я же была Сарой. Ты забыл...
Он вел ее домой, и Ариэль шла, прижавшись к его плечу. Дэвид улыбался, счастливый этой мягкостью; его тронула усталость Ариэль.
Пока она была в душе, Дэвид торопливо обшарил чердак, откладывая вещи, которые могли бы пригодиться для завтрашних дел. Конечно, не очень хорошо оставлять Ариэль одну, но его не будет всего несколько
Глава 19
– Дэвид? – прошептала Ариэль. Она стояла на пороге спальни, одетая только в ночную рубашку, которую ей одолжила Филлис и потому слишком просторную, и неуверенно вглядывалась в полумрак комнаты. – Ты здесь?
Когда они возвращались из паба, небеса вдруг разверзлись, и началась гроза. Ливень был такой, что молодые люди промокли до нитки в считанные минуты. Добравшись до дома, замерзшая Ариэль клубочком свернулась на кровати, спрятавшись под уютный плед и прижав ноги к бутылке с горячей водой. Она слышала, как Дэвид шарит на чердаке, и гадала, что именно он там ищет. И еще она никак не могла выбросить из головы слова Эулы Несбит о том, что Эр-Джей влюблен в Сару. Неужели это правда? И что, интересно знать, эти двое поделывают сейчас?
Ариэль вновь перебирала в уме все, что Сара писала про своего босса. Надо отметить, что Бромптон и его чудачества всегда являлись основной темой ее писем. С кем он встречается, что делает, чье сердце разбил. «Женщины совершают глупости и ведут себя как дуры, – писала сестра. – Они даже не догадываются, что ему нравится бороться за результат, и готовы отдаться ему по первому знаку». А вдруг вся эта буря негодования была лишь прикрытием, за которым кузина прятала свои подлинные чувства? Ариэль усмехнулась в подушку. Если постоянные раздоры и разговоры означают любовь, то она сама, должно быть, влюблена в Дэвида. Именно с ним она может спорить и разговаривать бесконечно.
Влюблена в Дэвида! Какая абсурдная мысль! Дэвид такой скучный, такой правильный...
Ариэль вдруг вспомнила, как он залезал на огромную старую яблоню, что растет за домом Тредуэллов, и срывал для нее самые красные, самые сочные яблоки. Она вздохнула и повернулась на другой бок. И тут же память услужливо подсказала, как часто он выслушивал ее жалобы на тиранию матери и помогал. Только Дэвиду удавалось договориться с мисс Помми.
Когда Ариэль было пятнадцать, он спросил, что она желает получить в подарок на ближайший день рождения. Ариэль поморщилась. Мама наверняка подарит что-нибудь полезное. Или что-нибудь безумно дорогое и красивое, к чему и прикоснуться не разрешит. Она расстроилась и выдала Дэвиду свою самую дикую фантазию:
– Я хотела бы покататься на мотоцикле. И чтобы за рулем сидел парень, затянутый в черную кожу.
– Я спрошу на это разрешение у твоей мамы, – невозмутимо заявил Дэвид, и она в сердцах швырнула в него подушкой.
Но вот наступил день ее рождения. Утром матери кто-то позвонил, что-то срочное требовало ее присутствия, и она уехала. Натягивая перчатки, мисс Помми сказала:
– Я вернусь вечером, и мы разрежем праздничный пирог. Ну и подарок ты, само собой, получишь.
– Да, мама, – ответила
Часом позже позвонил Дэвид и сказал:
– Надень что попроще и жди меня.
Ариэль рассердилась: она терпеть не могла, когда он начинал указывать ей, что делать; и матери больше чем достаточно, та вечно командует. Но вообще-то Дэвид не склонен был к тирании, да и голос его звучал так... странно, что она подчинилась. Нашла хлопковые брюки и рубашку, натянула туфли для тенниса и стала ждать.
Когда Дэвид вошел в гостиную, рот Ариэль приоткрылся от удивления: он был одет в черные кожаные штаны и такую же куртку. А в руках держал два шлема.
– Ты готова? – спросил он как ни в чем не бывало.
– К чему?
Дэвид указал глазами в сторону окна. Выглянув на улицу, она увидела у ступеней парадного крыльца огромный черный, с серебром, мотоцикл.
Ариэль поплотнее завернулась в плед и прикрыла глаза, вспоминая тот чудесный день. Они неслись по дороге, и она обнимала Дэвида за пояс и прижималась к его спине.
– Я и не знала, что ты умеешь водить мотоцикл, – сказала она, а Дэвид только рассмеялся в ответ.
Это был самый чудесный день за все шестнадцать лет ее жизни в золотой клетке. Они катались по дорогам и мостам, и волосы Ариэль выбились из-под шлема и спутались от ветра. А потом оказалось, что Дэвид захватил с собой сандвичи, и колу, и фрукты, и даже немного персикового вина, и они устроили чудесный пикник.
И вот теперь Ариэль стояла на пороге его комнаты и ощущала себя ужасно глупо в слишком большой по размеру ночной рубашке. Дэвид лежал на постели и читал позавчерашнюю газету, не обращая на нее никакого внимания. Она внимательно оглядела комнату, надеясь понять, что именно он искал – и нашел ли, что хотел, – на чердаке и в шкафах. Ариэль не удалось заметить что-нибудь новое или необычное, и тогда она кашлянула и сказала:
– Ты сегодня великолепно держался.
– Спасибо, ты тоже. – Он по-прежнему читал газету.
– Прости, что пришлось придумать эту глупость... про то, что ты голубой.
– Ничего. Некоторые женщины сочли, что не стоит тратить на меня время, и я был чертовски этому рад. И без того пришлось нелегко.
Ариэль разглядывала лежащего на кровати молодого человека. Он красив. Она всегда это знала, но как-то не придавала значения. После душа волосы его влажно блестят. Джинсы и белая футболка, полученная от хозяйки магазина, очень ему идут.
– Женщины часто обращают на тебя внимание, да? – спросила она.
– А то! Прям проходу не дают. – Он хмыкнул и, перевернув страницу, продолжал читать. – А что?
Ариэль не знала что, поэтому не стала отвечать. Вместо этого она сказала:
– Я иду спать.
И вдруг поняла, что с замиранием сердца ждет ответа. Но что он должен сказать? Останься?
– Спокойной ночи, – сказал Дэвид. – Увидимся утром.
Ариэль ушла, и тогда он встал, пошел в ванную и, открыв холодный кран, сунул под него голову. Господи, да что же это за наказание такое: они одни в квартире, и Ариэль в одной рубашке, совсем рядом. Дэвид даже не осмелился взглянуть на нее, боялся, что не сладит с собой и набросится на Ариэль. Сегодня, после дня, проведенного среди полураздетых женщин, он не был уверен, что сможет унять свои инстинкты.