Принцесса на Кириешках
Шрифт:
– Верно, а чем вам Эвелина Семилетко запомнилась? Хотя у нее тоже фамилия не Петрова.
Сара скривилась:
– Вам это неинтересно знать!
– Ну что вы, очень даже интересно!
Доктор хмыкнула:
– Однако, похоже, вы дурно воспитаны! Столь непонятное любопытство удивляет и вызывает желание выставить вас вон.
– Вы тоже не отличаетесь особой щепетильностью, – не осталась в долгу я, – никакой помощи не оказали, а деньги взяли. Ваше рвачество не оправдывается ничем, а мое любопытство объясняется профессиональными обязанностями. Кстати, я не представилась,
Сара замерла, потом вскочила и схватила меня за плечо:
– Что она еще сделала?
– Эвелина?
– Да, да!
– Ну, скажем так: занимается незаконным бизнесом.
– И ее опять посадят?
– Семилетко отбывала срок?
– А то вы не слышали, – прищурилась Сара.
– Знаю, конечно, – не дрогнула я, – просто проверяю вашу осведомленность.
– Ее могут снова сунуть за решетку?! – с нескрываемой радостью воскликнула Сара. – Надолго?
– Лет на пятнадцать, если вы сейчас ответите на мои вопросы!
Сара опустилась в кресло.
– Ну и ну! Каким образом вы себе эти пятна сделали? Решили прикинуться больной, чтобы из меня побольше информации выудить?
– Отметины настоящие, – отмахнулась я, – о болячках потом, сначала давайте про Эвелину. Рассказывайте, что знаете. Кстати, чем она вам насолила?
Сара сцепила пальцы в замок:
– Дрянь! Мы дружили с детства! Жили летом в поселке Берделкино…
Я откинулась в кресле и незаметно включила лежащий в кармане диктофон. Ох зря многие думают, что детство – счастливая пора, райское время, без забот, утомительных обязательств и нудных дел. Порой в среде ребят разыгрываются нешуточные страсти, достойные пера господина Шекспира.
Берделкино было одним из многочисленных дачных мест Подмосковья. Жили тут разные люди от больших ученых Миано до простых рабочих. Мама Юры Белявского работала у Миано домработницей. Чтобы не лишаться на лето прислуги, Эсфирь брала ее с собой в Берделкино и селила в небольшой избенке, бывшей бане, стоявшей на участке ученых возле забора. Естественно, Юра жил вместе с мамой.
Сейчас принято ругать советские времена, но отнюдь не все тогда было плохо, в частности, известные люди редко страдали снобизмом. Когда Юра звонил в дверь двухэтажной дачи Миано, ни Эсфирь, ни Яков никогда не говорили ему:
– Мальчик, постой во дворе. И вообще ты нашему сыну не пара. Живешь в покосившейся сараюшке из одной комнаты с верандой, а у Кости кирпичный особняк.
Нет, Юру всегда радушно встречали, поили чаем, угощали обедом, а иногда Эсфирь, вздыхая, говорила:
– Привезли Косте брюки, да не угадали с размером, маленькие купили. Может, тебе подойдут? Возьми, пожалуйста.
Ношеные вещи Миано не предлагала никогда, дарила совершенно новые, с бирками.
Впрочем, может, взрослое население Берделкина и видело социальное неравенство, но дети его не замечали. Велосипеды практически у всех были одинаковые, у кого новые, у кого старые, карманных денег не давали никому, а из одежды ребята носили шорты и майки, ну кто же станет на даче форсить в хорошей одежде?
То, что Костя Миано или Сара Лифшиц живут в хороших, двухэтажных домах, с полами, застеленными коврами, и холодильниками, забитыми дефицитными продуктами, а братья Глоткины, Лева и Петя, в хибарках без особых удобств, никак не влияло на расстановку сил в детском коллективе.
Компания подобралась разношерстная. Но на даче часто бывает так, что четырнадцатилетние дружат с малышами. Вот и в Берделкине члены детской ватаги были разновозрастными, и верховодила там не Сара, девочка из богатой еврейской семьи, а Эвелина Семилетко, дочь алкоголички Зины, сторожихи дачного поселка.
Одному богу известно, отчего у низкорослой, кособокой, уродливой, пропивающей остатки ума Зины родилась такая дочь. Уже в шесть лет Эвелина выглядела красавицей, еще она обладала умением мгновенно становиться центром любой компании, притягивать к себе общее внимание, остальные девочки при появлении Эвы отходили на второй план. Кстати, детей в небольшом Берделкине было не так уж много, всего семеро. Костя Миано, братья Глоткины, Лева и Петя, Эвелина, Сара, Ася Курочкорябская и Веня Клоков. Зиму они проводили в городе, в конце мая приезжали в Берделкино и жили там до двадцатых чисел августа. В коллективе горели нешуточные страсти.
Саре всегда нравился Костя. Не показывая своей влюбленности, девочка старалась почаще бывать у Миано. Константин приветливо встречал подружку, но и только. Очень скоро Сара поняла: ее избраннику нравится Эвелина. Впрочем, она пришлась по душе и Леве с Петей, и Вене Клокову. Асю Курочкорябскую никто не замечал, она была слишком тихой, порой за весь день рта не открывала. Но однажды Сара поняла, что под апатичной внешностью Аси бушуют вулканические страсти.
Как-то раз бабушка послала Сару в магазин за молоком, девочка взяла бидон, пошла по дорожке через лес и услышала тихое всхлипывание, доносившееся из кустов. Сарочка остановилась, присмотрелась и увидела рыдающую Асю.
– Что случилось? – спросила Сара.
Ася подняла покрасневшие глаза и неожиданно стала изливать перед Сарой душу. Оказывается, Курочкорябская любила Петю Глоткина, а тот пригласил сегодня вечером в кино Эвелину.
– Давай ее побьем? – предложила Сара.
Ася замотала головой:
– Не поможет. Ладно, прости, только не рассказывай никому, а то я со стыда сгорю.
Сара пообещала хранить тайну, и остаток лета они с Асей тесно дружили, объединившись против Эвелины. Девчонки забирались на чердак и сладострастно обсуждали соперницу. Иногда они откровенно недоумевали: ну что мальчишки находят в этой оборванке? И Сара, и Ася одеты намного лучше!
Но лето закончилось, а вместе с ним иссякла и дружба. На следующий год произошла рокировка. Эвелина стала крутить роман с Левой, Петя наконец-то обратил внимание на Асю, одна Сара снова мучилась от безответной любви к Косте.
Еще через год ситуация претерпела очередные изменения. Теперь Эвелина обратила благосклонное внимание на Костю, Сара прорыдала все лето, ее утешал безнадежно влюбленный в Семилетко Веня Клоков. Ася по-прежнему бегала за Петей, который, за неимением лучшей девочки, позволял Курочкорябской себя любить…