Принцесса полночного бала

Джордж Джессика Дэй

– Очень больна, и остальные тоже. В Бруке поговаривают, будто…

– Вальтер, Гален, – натянуто произнес Райнер, – мы не говорим о королевской семье таким фамильярным тоном. – Но когда он гордо удалялся, они расслышали недовольное бормотание: – Юные дамы отбились от рук, танцуют ночи напролет у себя в покоях…

Гален переглянулся с Вальтером. Когда дядюшка уже не мог его слышать, он сменил лопату на грабли.

– Танцуют ночи напролет у себя в покоях?

– Ты, наверное, единственный человек в Бруке, до кого не дошла эта сплетня, – отозвался

Вальтер.

Некоторое время они работали в молчании, а затем старик сказал:

– Наутро после каждой третьей ночи девушки выходят из своих покоев вымотанными, а их бальные туфли оказываются стертыми до дыр. Доктор Келлинг, королевский врач, говорит, что в этом и кроется причина их затяжной болезни.

– Но я не понимаю. Если они больны, почему всю ночь пляшут? Или они выскальзывают наружу для встреч с поклонниками? Неужели стража не в силах за ними проследить?

Смешно было представлять королевских дочерей, вылезающих по ночам из окон и наряженных при этом в бальные платья и туфли, но случаются и более странные вещи, полагал Гален.

– Часовые у дверей покоев, горничные внутри, и никто ничего не видит и не слышит, – покачал головой Вальтер. – Хотя, как я понимаю, прошлой ночью были предприняты дополнительные шаги. – Он нахмурился. – Если они удержат принцесс в постелях, я порадуюсь вдвойне.

– Как так?

Но Райнер прислал им на подмогу еще одного младшего садовника, и Вальтер ничего не стал говорить в присутствии постороннего.

Все время, пока они занимались распределением черной мульчи, Гален думал о принцессе Розе. Она болела, скорее всего, из-за невольного купания в день их знакомства, и при этом что-то заставляло ее танцевать ночь за ночью. Как она вообще сможет отдохнуть и поправиться?

Чувство вины еще больше усилилось позже в тот же день, когда Галену велели убрать опавшие листья из лебединого фонтана и разровнять гравий вокруг его основания. Однако к заданию он приступил охотно. Вальтер поведал ему, что это одно из любимых местечек принцессы Розы, и Гален решил поддерживать его красоту ради нее. Разумеется, с похолоданием и все более ранними закатами, скорее всего, пройдет довольно много времени, прежде чем захворавшая принцесса сможет навестить свой любимый уголок.

Когда Гален закончил, уже почти стемнело, и он медленно двинулся к дальнему сараю для инвентаря, чтобы вернуть на место грабли. Он кивнул другим садовникам и взял фонарь, чтобы осветить себе дорогу до дома. Дядя Райнер задерживался во дворце. Они с королем Грегором выводили новые сорта роз в теплице на восточном краю сада, и в те дни, когда у короля не хватало времени проверить, как они развиваются, главный садовник докладывал ему лично.

Вальтер стоял как раз у дверей сарая, на его морщинистом лице читалась тревога. В одной руке он небрежно держал фонарь, и Галену показалось, что старик его вот-вот выронит.

– Вальтер, тебе нехорошо? – Гален забрал у него светильник.

– Еще одни врата открылись, – хрипло произнес Вальтер. – Я чувствую.

– Какие врата? – До дворцовых ворот от сарая

было пятнадцать минут ходу. – Как ты это чувствуешь?

– Назад, в сарай! – скомандовал Вальтер.

Еще один садовник только что вышел из сарая с собственным фонарем.

– Все внутрь! Назад!

С внезапной лихорадочностью одноногий старик принялся заталкивать работников обратно. Он захлопнул за ними дверь и заложил засов снаружи.

– Что за черт? – Якоб, помогавший сегодня Галену с Вальтером, уставился на юношу. – Он спятил?

Гален почувствовал, как у него зашевелились волосы на затылке. Набиравший силу ветер сотрясал крохотное окошко сарая, и молодой человек слышал, как воют вдалеке собаки.

– Что-то не так. – Гален поставил оба фонаря на верстак, подошел к окну и распахнул его настежь. – Вальтер! Что происходит?

Ветер ворвался внутрь, забил слова обратно в горло и едва не сшиб юношу с ног. Гален отшатнулся. Обычно бесстрашные таксы Вальтера жались друг к другу на своей лежанке в углу и скулили.

Окно было чуть шире его плеч, но Гален ухватился за подоконник и выбрался наружу. Он зацепился пряжкой ремня за раму и в итоге приземлился плечом на клумбу. Быстро перекатился, вскочил и стряхнул грязь.

– Вальтер?

– Гален! – Старик, хромая, вышел из-за угла. – Оставайся внутри!

– Нет, скажи, что происходит!

В темноте Гален еле разглядел, как Вальтер покачал головой.

– Некогда, некогда! Возьми. – И он вдавил Галену в ладонь хлыст. – Рябина – лучшее, что можно найти в трудную минуту.

– Для чего? Для бури?

Ветер трепал сад, и Гален с отчаянием подумал, сколько листьев ему придется выгребать утром из лебединого фонтана. Как ни странно, пахло не дождем или снегом (хотя и то и другое вполне естественно в это время года), а камнем и плесенью.

– Это не буря, – ровным тоном произнес Вальтер. – Ты знаешь, куда выходят окна гостиной принцесс?

– На южную сторону? Туда, где лабиринт из живой изгороди?

Готовность, с какой он обнаружил свое знание, заставила Галена покраснеть. Он не пытался подглядывать за принцессами, но видел их в этих окнах чаще, чем в других.

– Верно. Скорей!

Вальтер поспешил куда-то, причем с такой скоростью, какую Гален не мог предположить у человека с деревянной ногой. Юноша вскоре перешел на бег, чтобы не отстать. Преодолевая напор ветра, они обогнули лабиринт по широкой дуге и вышли на ровный газон с южной стороны дворца.

Все окна ярко светились, и Гален разглядел в них встревоженные лица. Слуги не понимали, откуда взялась внезапная буря. Гостиная принцесс находилась на третьем этаже, и Гален разглядел там движение.

Но тут его внимание привлек звук, буквально рассекший шум ветра. Глухой вой, какого Гален не слышал ни от одной собаки. Странные крадущиеся фигуры выползали из живого лабиринта, из-за фонтана в виде русалки, из-за угла дворца. Они походили на высоких сутулых людей.

– Эй, вы, там! – окликнул Гален, но слова его унесло очередным порывом ветра. – Эй!