Принцесса с плохой репутацией
Шрифт:
И он никогда не давал себе труда посмотреть на ситуацию ее глазами. А теперь посмотрел.
– Я не должен был так с тобой поступать. Я совершил ошибку.
Мариса еле заметно пожала плечами, но Дамасо чувствовал, что на самом деле это для нее важно. Он посмотрел ей в глаза и увидел там крайнее удивление, почти шок оттого, что он открыто говорит такие вещи.
– Обстоятельства изменились, и теперь в наших интересах поскорее найти общий язык, – продолжал он.
– На вечеринке ты как-то не очень хотел меня понимать! – Ее голос звенел от
– Я был не прав! – От волнения Дамасо снова повысил голос, но, заметив это, исправился. Он глубоко вдохнул, чтобы вернуть самообладание. Он вступал в неизведанные земли, но был готов пройти их до конца – ради ребенка. – Я знаю, что ты прячешь за своей улыбкой, – произнес Дамасо и только тогда осознал, что это правда. Он вспомнил, как на маршруте она часто ослепляла своих поклонников этой улыбкой, однако сейчас, когда они были одни, в ней чувствовалась печаль.
– О, да ты теперь все обо мне знаешь, не так ли? – насмешливо проговорила Мариса, но Дамасо не клюнул на приманку.
Он чувствовал, что она просто-напросто старается оттолкнуть его, чтобы не подпустить близко.
Но ему как раз и нужно было оказаться близко. Иначе как он собирается добиться своего?
– Нет, – спокойно сказал он. – Но я знаю, что та женщина, о которой говорят в прессе, не настоящая ты. Она поверхностна, а в тебе скрывается непознанная глубина.
Дамасо слишком долго это осознавал, потому что его мысли были затуманены непривычными для него эмоциями. Но теперь все противоречивые детали сложились в одну завораживающую картину.
В самом деле, разве светская пустышка увлеклась бы фотографией – занятием, требующим недюжинной концентрации и терпения? А ведь он видел, как она поглощена этим, – и тогда в джунглях, и сейчас в его резиденции на острове. И разве женщина, предпочитающая ходить на вечеринки, расстраивалась бы, что не может работать? И, наконец, разве она упустила бы шанс выйти замуж за миллиардера, который может с легкостью купить все ее крошечное королевство?
Ему стоило бы задуматься обо всем этом еще тогда, когда он отправил ее в город за покупками и она вернулась всего с одной вещью: тем платьем, которое было на ней сейчас.
– Я не буду притворяться, что знаю, кто ты, – хрипло произнес Дамасо, – но очень хочу узнать.
– У тебя довольно странный способ этого добиться. Как только мы пришли на вечеринку, ты сразу же меня покинул.
Он подумал, что не стоит слишком докучать ей своим присутствием. В последние несколько недель он старался держать дистанцию – потому что не забыл, что случилось тогда на пляже.
– Ты нервничала? – нахмурился Дамасо. Он думал, что Мариса привыкла находиться в центре внимания.
– Нет, но было бы неплохо… – Она передернула плечами и отвела глаза. – Впрочем, ничего. Забудь.
– Нет, я хочу знать, в чем дело!
Мариса подняла голову и встретила его взгляд:
– Скажем так, отвечать на колкие вопросы о наших отношениях и о моей беременности – не лучший способ
– Неужели у кого-то хватило наглости спрашивать об этом?
Чувство вины снова нахлынуло на Дамасо. Обычно он бывал предусмотрителен, но в этот раз был слишком поглощен своей игрой в иллюзию независимости.
– Не напрямую, но… – Марису передернуло. – В общем, не самый приятный вечер.
– Ты права. Я не должен был уходить.
Она иронически приподняла одну бровь, словно бы не верила в его раскаяние, а затем отвернулась:
– То, как ты привел меня туда и бросил, послало окружающим вполне конкретный сигнал, – горько произнесла она.
Ну конечно. Если бы он думал о деле, а не о том, как бы склонить Марису остаться с ним, он бы понял, что его поведение давало зеленый свет каждому бездельнику, кто был не прочь завести интрижку с красивой женщиной.
А Мариса была сногсшибательно красива. Он не мог оторвать от нее глаз. Но она не была доступной. Она принадлежала ему.
– Прости меня. Я не должен был тебя оставлять.
Дамасо не привык брать на себя ответственность за кого-либо кроме себя, но эта женщина заставила его переоценить многое из того, что раньше он полагал само собой разумеющимся.
Мариса подошла к окну:
– Ничего. Я привыкла сама за себя сражаться.
Однако сегодня все было иначе – ведь это он поставил Марису в неловкое положение. Он, никогда раньше не чувствовавший вины и сожалений. И еще половины чувств, которые ощущал в ее присутствии. Если бы Мариса об этом узнала, она, без сомнения, высмеяла бы его. Она думала, что тогда на пляже он пытался просто соблазнить ее, чтобы заставить выйти за него замуж.
На самом же деле он просто смертельно хотел ее с самой первой встречи. И его голод рос с каждым днем. Он хотел ее тела – но не только. Дамасо хотел ее общества. Ее улыбки. Ее внимания. Хотел заботиться о ней. Хотел…
– Я не привык извиняться, – произнес он, и Мариса вздрогнула: его голос раздался прямо у нее за спиной, словно бы пронизывая ее насквозь, и от ее смешной защиты не осталось и следа. – Но мне очень стыдно за все случившееся сегодня. Правда.
Мариса была поражена, и только ее выдержка и осторожность не давали ей проявить свое удивление. За это время она не раз замечала в его поведении признаки достойного человека – такого, какого она могла бы полюбить. Она изо всех сил старалась держать дистанцию, но в глубине души хотела сдаться и позволить ему ее уговорить.
Он мягко, но настойчиво положил руку на ее плечо, и Мариса почти против своей воли развернулась. Выражение глаз Дамасо, как обычно, было непроницаемо, но его внимательный взгляд заставил Марису смутиться.
– Я просто хотел тебя побаловать.
– Побаловать? Я не ребенок.
Неудивительно, что он так к ней относится, учитывая ее репутацию. Да и положа руку на сердце, она и в самом деле не монашка. Одно время она даже стремилась поддерживать образ светской дивы, но ей это быстро надоело.