Принцесса с плохой репутацией

Уэст Энни

Судя по его пристальному взгляду, он тоже не забыл ту ночь. И вопреки бесконечным планам, которые Мариса строила для себя и своего ребенка, она ощущала, что слишком привязывается к этому практически незнакомцу. Однако она не хотела снова становиться зависимой.

Дамасо, по крайней мере, не докучал ей – в отличие от дядюшки, чьи бесконечные звонки и электронные письма утомляли.

Мариса нанесла крем на руки, грудь, талию и ноги. Дамасо по-прежнему стоял рядом, не двигаясь. Она чувствовала, что он внимательно наблюдает

за ее движениями. Все ее нервы были напряжены, возникло ощущение, что это он касается ее тела, и внутри ее начал подниматься жар.

– А спина?

Вместо ответа Мариса набросила на себя легкую льняную рубашку.

В уголке губ Дамасо появилась улыбка.

– Ты очень независимая женщина, Мариса.

– И что?

Ее дядюшка считал слово «независимая» синонимом к «проблемная».

– Ничего. Я восхищаюсь независимостью. Иногда это вопрос жизни и смерти.

Мариса только собралась спросить, что он имеет в виду, как вдруг Дамасо упал перед ней на колени. Она ощущала тепло его тела. Так близко друг к другу они не были уже несколько недель. Девушка почувствовала вспышку возбуждения, и это так поразило ее, что она не смогла ничего возразить.

– Ты кое-что упустила, – промурлыкал Дамасо, придвигаясь ближе.

И он прикоснулся к ней – но совсем иначе, чем она ожидала. Сосредоточенно нахмурившись, он намазал солнцезащитным кремом ее нос, как если бы она была ребенком. Однако Мариса уже давно выросла.

Ресницы Дамасо были густыми и темными, а глубоко посаженные глаза были цвета шоколада. Золотистые солнечные лучи обливали его лицо, и Мариса вздохнула от охвативших ее эмоций. Она хотела этого мужчину – хотела его прикосновений, его тела и больше всего его нежности.

О да, Дамасо мог быть нежным, когда ему это было нужно. Однако Мариса не забыла, как беззастенчиво он бросил ее после одной ночи, – как раз когда она решила, что наконец нашла человека, который оценит ее по достоинству.

Мариса резко отодвинулась назад, уходя от контакта. Возможно, это беременность сыграла дурную шутку с ее эмоциями.

Дамасо внимательно смотрел на нее, словно все ее мысли были написаны на лице. Но Мариса с детства умела скрывать их от посторонних. Она сглотнула и заставила себя отвернуться, но образ Дамасо стоял у нее перед глазами. В золотистом свете солнца он выглядел воплощением мужественной красоты.

– Откуда этот шрам?

Если Дамасо и заметил легкую дрожь в ее голосе, он ничем этого не показал.

– От удара ножом, – произнес он обыденным тоном.

Мариса внутренне поморщилась, подумав о том, что нож прикасался к этому идеальному телу.

– А этот?

Второй, на животе, Мариса отметила еще во время их совместной ночи.

– Почему ты спрашиваешь?

– А почему не должна?

Лучше было поговорить о чем-нибудь, чем размышлять о собственных эмоциях относительно него. И она не могла встать и передвинуться, не показав ему, что его присутствие ее волнует, – а это был уже вопрос гордости.

– Ты хочешь, чтобы мы поженились, но мы ведь ничего не знаем друг о друге.

Впервые с момента ее приезда снова всплыла тема женитьбы. По молчаливому соглашению они предпочитали ее не поднимать.

Дамасо скрестил руки на груди, словно бы обдумывая ее вопрос. Движение заставило его мышцы заиграть, однако Мариса смотрела ему в глаза, не позволяя сбить себя с толку.

– Тоже от ножа.

– Не от того же самого? – Мариса нахмурилась.

– Нет. – Он явно не был настроен что-либо объяснять.

– Судя по всему, в юности ты часто попадал в неприятности.

– Суть в том, что я выходил из них невредимым, – покачал головой Дамасо.

Он пожал плечами в ответ на ее озадаченный взгляд, и Мариса сглотнула. Интересно, понимает ли он, как ей хочется забыть обо всем и прикоснуться к его обнаженной груди?

Конечно, понимает. Он наблюдал за ней как ястреб в поисках признаков слабости.

– Похоже, у тебя была непростая жизнь.

В его глазах мелькнуло нечто, чего она в них раньше не видела. Затем он немного наклонил голову:

– Можно и так сказать.

Он резко встал и протянул руку, чтобы помочь ей. Однако Мариса сделала вид, что этого не заметила, и встала самостоятельно. Она не хотела, чтобы он к ней прикасался. Она повернулась спиной, чтобы создать между ними какую-то дистанцию, и вдруг Дамасо спросил:

– А что у тебя за шрам сзади на шее?

Мариса вздрогнула. Сейчас он не мог его видеть – шрам прикрывали волосы. Значит, тоже запомнил. Она обернулась и посмотрела ему в глаза, и ее тело вновь зазвенело, а перед глазами замелькали воспоминания.

– Упала с брусьев. – Увидев его озадаченное лицо, Мариса объяснила: – В гимнастике есть упражнения на брусьях.

– Ты гимнастка? – Дамасо посмотрел на нее так, словно никогда раньше не видел.

– Уже нет. – Горечь прозвучала в ее голосе. – Теперь я уже слишком стара для соревнований.

Однако не в этом была причина того, что Мариса уже много лет не имела отношения к любимому спорту, даже в качестве тренера. Она думала, что давно примирилась с этим, поэтому внезапный всплеск сожалений застал ее врасплох. Возможно, беременность делает женщин сентиментальными?

Несмотря на недели отдыха и одиночества, Мариса все еще чувствовала, что с трудом справляется с эмоциями. Возможно, это плата за годы ношения маски.

– Я, пожалуй, пройдусь, – сказала Мариса и не удивилась, когда Дамасо пошел рядом, соизмеряя свой огромный шаг с ее.

Они молча шли по песку, и, несмотря на возбуждение, она чувствовала себя почти комфортно в его обществе – если бы только могла забыть о нем как о любовнике. Наконец они дошли до края пляжа, и тут раздумья, владевшие Марисой, выплеснулись наружу.