Принцесса Теней
Шрифт:
— Помнишь, когда мы были детьми, она гонялась за нами по всему дому? — медленно спросил Ксавье. — Помнишь, мы играли в прятки и всегда прятались в кладовке, и каждый раз, когда она находила нас, она удивленно вздыхала и говорила, какие мы умные, что так хорошо спрятались?
Я нахмурился, так как эта история всколыхнула во мне некоторые воспоминания.
— Типа того, — признался я. Но прошло так много времени с тех пор, как она делала с нами что-то подобное, что трудно сказать, была ли это вообще она. — Может быть, это была одна из нянь.
— Ну же, Дариус, вспомни, — призвал
Я хмыкнул в знак согласия.
— Она использовала свою магию земли, чтобы выращивать светящиеся цветы в наших спальнях, чтобы мы не оставались одни в темноте на всю ночь.
— Да! — с энтузиазмом сказал Ксавье, когда я напомнил ему об этом. — И именно она впервые показала нам, как использовать подносы, чтобы кататься по лестнице!
Я фыркнул от смеха, вспомнив об этом. Мы делали это на главной лестнице в центральном атриуме. Она упала с подноса у подножия лестницы, ее длинные брюнетистые волосы рассыпались вокруг нее, когда она смеялась во весь голос, а мы хихикали в знак благодарности. Ее платье запуталось вокруг ног, и мы оба прыгнули на нее, щекоча ее с криками радости. Мне, наверное, было лет шесть, а Ксавье — четыре. Мы были счастливы. По крайней мере, в тот момент. И, возможно, даже больше.
— Но потом отец пришел домой с Тибериусом Ригелем на ужин, и они увидели ее лежащей на полу в таком виде… — добавил Ксавье.
Я нахмурился, вспомнив и эту часть. Мы все замолчали, веселье вырвалось из дома, как только наш отец вошел в него. Хотя на самом деле он ничего с этим не сделал. Только улыбнулся, как будто тоже участвовал в веселье. Но его глаза были жесткими и холодными, и я боялся уже тогда. Мама извинилась, вскочив на ноги, и мы все поспешили прочь от него, оставив его обсуждать дела с отцом Макса.
— Она больше никогда так с нами не играла, — пробормотал я.
Я смутно помню, как некоторое время после этого я умолял ее присоединиться к нашим играм, но чем больше раз она вежливо отказывалась, тем реже мы просили, пока я не забыл, что она вообще принимала участие в наших забавах. В последующие годы она постепенно отдалялась от нас все больше и больше и в конце концов превратилась в то блеклое существо, которое мы теперь знали.
— Ты уже пригласил Тори Вегу на свидание? — спросил Ксавье, резко сменив тему, чтобы побесить меня.
— Не стоило говорить тебе, что я с ней переспал, — раздраженно пробормотал я. Хотя, по правде говоря, мне нужно было с кем-то поговорить о ней, потому что я сгорал от всего того, что она заставляла меня чувствовать, и хотя эта ссора все еще висела между мной и Лэнсом, у меня не было никого другого.
Другие Наследники не обрадуются, если я расскажу им. Кэл будет ревновать, возможно, даже обидится, несмотря на то, что он неоднократно говорил мне, чтобы я добивался ее, если захочу. Макс явно считал, что мы должны избегать Вега любой ценой, а Сет все еще получал огромное удовольствие, изводя их при любой возможности, так что они явно не будут самыми полезными или сочувствующими людьми, с которыми можно поговорить.
— Да ладно, чувак, — простонал Ксавье. — Я буквально заперт здесь в башне, как сверкающая Рапунцель.
Я вздохнул, не в силах отказать ему, когда он разыгрывал эту карту, но прежде чем я успел ответить, на заднем плане раздался голос моего отца.
— С кем ты разговариваешь? — потребовал он.
— Это всего лишь Дариус, — защищаясь, ответил Ксавье, и я сжал зубы от нотки страха в его голосе.
— У твоего брата есть более важные дела, чем тратить свое время на разговоры с тобой. Отдай его, — приказал он. Мгновение спустя его голос зазвучал более отчетливо, когда он заговорил в трубку. — Ты уже освоил наложение полупостоянных иллюзий? — спросил он, назвав последнюю часть магии, над которой я работал в Кардинальной магии. Как бы он ни был занят, он всегда был в курсе отчетов о занятиях, которые ему ежедневно присылали мои профессора. Он не мог допустить, чтобы я в чем-то отставал и ставил его в неловкое положение.
— Я только что закончил тренировку по питболу, — ответил я. — Сейчас возвращаюсь в свой Дом, чтобы приступить к выполнению заданий.
— Тогда тебе не стоит отвлекаться, так ведь?
Я не успел ответить и постарался не выдать себя беспокойством о том, что он может сейчас делать с Ксавьером. В его голосе не было злости, которая заканчивается синяками и сломанными костями, просто обычный уровень злости, который он проявлял в отношении моего брата в эти дни.
Я засунул свой атлас обратно в карман и вздохнул.
Клеймо Весов на моей руке зудело и горело, побуждая меня отправиться на поиски моего Хранителя. Я уже слишком давно не проводил с Орионом время, и находиться с ним в ссоре вредило нам обоим. Мое собственное упрямство было главным виновником того, что мы отдалились друг от друга. Он явно решил, что я поступил несправедливо, а это тоже самое, как нагадить на пороге его дома, когда речь идет о Весах. И я был с ним согласен. Я вел себя как полный долбоеб, и только мое собственное упрямство разлучало нас.
Пора было смириться и прекратить эту ерунду. Это влияло на наши тренировки, на наши приготовления, чтобы помочь Кларе вернуться обратно, даже на наш сон, поскольку связь между нами постоянно будила меня желанием пойти к нему. Хватит. Возможно, мне было трудно признать свою неправоту, но я заботился о Лэнсе настолько, что мог поступиться своей гордостью. Пришло время признать свою неправоту и извиниться.
Я повернул назад по дороге и направился сквозь деревья в сторону Пояса Астероид. Моему сердцу стало легче даже от осознания места назначения, а клеймо на руке покалывало в предвкушении.
Я подошёл к закрытому поселку и стал держаться в тени, используя темноту, чтобы скрыть себя, пока я обходил его с обратной стороны.
Подойдя к железным воротам, я создал под ногами столб воды, который поднял меня над ними.
Я приземлился на другой стороне и трусцой побежал к его дому. Моя кожа гудела от осознания того, что между нами наконец-то все наладилось, и я не мог не ухмыльнуться, когда еще больше ускорил темп.
К тому времени, как я заметил его дом, я уже бежал со всех ног и мчался вверх по улице, которую разделяли его дом и дом Вошера.