Принцесса в академии
Шрифт:
Потом Эмилия показала мне, как оборачивать и украшать букеты. Конечно, так здорово, как у неё, пока не получалось, но я ведь начинающая принцесса-цветочница! Надо сказать, напарница проявляла завидное терпение. Вскоре спустился Магнус.
– Просто разминаюсь, – пояснил он, перехватив мой взгляд. – К тому же наверху страшно душно.
Но я-то видела, что он просто изнывает от скуки. Эмилия тоже обернулась и лукаво мне подмигнула:
– Магнус, ты не мог бы помочь? Никак не разберусь с этой ленточкой.
Её руки, такие ловкие
– С какой? – мгновенно оживился паук. – Ты про эту? Да это же раз плюнуть: просто продень вот здесь, понизу.
– Куда, сюда? – пальцы с поразительной неловкостью промахивались мимо цели.
– Да нет же, дай покажу.
Вскоре Магнус уже полностью взял на себя перевязывание букетов. Похоже, у пауков к этому природный дар. Правда, порой он перебарщивал, и приходилось подолгу выпутывать цветы из лент.
Эмилия понаблюдала какое-то время за нашей работой, а потом сказала:
– Ну вот, Ливи, кажется, ты уже вполне разобралась. А сейчас, извини, мне пора.
– Это то самое дело, из-за которого ты теперь не можешь работать в лавке по вечерам?
Мне показалось, что напарница смутилась, но, наверное, только показалось.
– Да, я хожу на… курсы.
– И их название – большой секрет?
– Нет, что ты! Это, – небольшая заминка, – курсы личностного роста. Или, если хочешь, курсы по саморазвитию.
– Звучит интригующе.
– На самом деле ничего особенного, – поспешно ответила она и добавила: – Прости, мне действительно пора, но я ещё попозже загляну. Постараюсь успеть до закрытия. И вот, – она порылась под прилавком и протянула мне толстенную книгу, – это справочник цветов. С основными я тебя ознакомила, но всё же лучше полистай на досуге.
Я, кряхтя, водрузила том на прилавок. Такими фолиантами обычно прижимают что-то, что хотят склеить. Намертво.
– Ах да, последнее, когда будешь отдавать покупателю цветы…
Тут я вспомнила урок профессора Гудинафа.
– Я сделаю это вот так!
Рука, будто бы отдельно от меня, с неимоверным изяществом протянула ей букет. Теперь, когда Гарт не мешал, получилось почти идеально. Эмилия оторопела:
– Ну, надо же! Это просто потрясающе! Только книксен делать необязательно.
В тот день заглянули несколько клиентов. Конечно, на практике всё оказалось несколько сложнее, чем во время тренировки. Обслуживая первого покупателя, Магнус так разволновался, что вконец запутал ленточки. К счастью, мужчина оказался из терпеливых и дожидался с любезной улыбкой, памятуя о том, что я новенькая. А после моего фирменного движения запястьем и вовсе ушёл в приподнятом настроении. Я тщательно записывала все покупки в толстую амбарную тетрадь. Немного пролистав назад, обнаружила, что имя Индрика там встречается на каждой странице, а иногда и по нескольку раз. Похоже, лавку он посещал чаще, чем академию.
Вскоре появился и он
– Ливи? А где… – Оглядевшись по сторонам и убедившись, что продавщица тут только одна, он шагнул к прилавку. – Не знал, что ты здесь работаешь. Ах да, лютики, совсем забыл!
– Первый рабочий день, – бодро кивнула я. – Тебе какой букет?
– Пришёл забрать готовые. Погляди, там должно быть записано.
Я сверилась с журналом, и действительно на его имя значились пятнадцать букетов цветобабочек. С виду они и впрямь похожи на рой пестрых бабочек, случайно опустившихся на длинные хрупкие стебли. Сходства добавляло трепетание лепестков. Увы, живут они тоже всего один день.
Передавая ему всю охапку, я не удержалась:
– Целых пятнадцать штук, да она просто счастливица!
Индрик и не подумал смутиться:
– Нет-нет, это всё разным. Ну, ещё увидимся. Ах да, это тебе. – И он протянул мне один букет, преподнеся его не менее элегантным жестом, чем профессор Гудинаф.
После его ухода, я полистала справочник цветов. Никогда бы не подумала, что разновидностей может быть столько! К концу первого раздела (из пятисот пяти) все свойства и характеристики перемешались в голове, и я отложила изучение до следующего досуга.
И всё это время, занимаясь делами лавки, я непрерывно обдумывала дальнейшую стратегию по поиску суженого, отметая один вариант за другим.
Озриэль заглянул, когда стемнело. Он уже почти не чихал, но нос оставался красным и распухшим. Через полчаса я подсчитала выручку, закрыла лавку и приняла приглашение прогуляться.
На улице уже зажгли фонари, и дневная суета уступила место вечерней степенности. В свете газовых рожков витрины отсвечивали бледно-зеленым, выкрашивая в этот оттенок прогуливающиеся парочки.
– Больше не сталкивался с Марсием?
– Неа, думаю, ему было не до меня – надышался сильнее.
– Прости, ты, наверное, пропустил все занятия… – Я хлопнула себя по лбу: – И поэтику тоже!
– Поэтики сегодня не было, – вздохнул Озриэль. – В кои-то веки нашлась уважительная причина, чтобы пропустить, а её отменили!
– Почему?
– Ливи, когда отменяют занятие, тем более впервые за шестьдесят лет, никто не спрашивает «почему». Все просто ловят момент.
– А что насчёт истории волшебного народа, удалось уладить недоразумение?
Озриэль кинул на меня быстрый взгляд:
– Не совсем, но от наказания меня освободили. Благодаря тебе, кстати.
– Мне?
– Ага, профессор посчитала «вспышку безостановочного чиха» достаточной карой свыше. Произошедшее списали на чью-то неудачную шутку с заклятием, обещали разобраться. Но, уверен, Марсий сделает всё, чтобы история не выплыла на свет. Он в ней явно не сверкает доспехами.
– Это уж точно! А по поводу дебоша ты…
– Давай заглянем в «Наглую куропатку», не возражаешь? Кто-то обещал мне чашку шоколада.