Принцесса в академии
Шрифт:
– Давай, но сперва заскочим в ломбард.
Какая удача, что в лавке мадам Гортензии поденная оплата за цветочасы! Я выкупила гребешок, и мы двинулись к центральной площади.
По пути вернулись к обсуждению моей проблемы и вскоре увлеклись: строили планы, выдвигали версии, обдумывали самые разные ходы. Предложения становились одно другого невообразимей. Через некоторое время я поймала себя на том, что намеренно предлагаю несуразные варианты, потому что мне нравится смешить Озриэля. Да и от его задумок уже кололо в боку. Чего
– Озриэль, а где-нибудь в академии хранятся данные о принцах? Я имею в виду описание особых примет. Вы при поступлении заполняли какие-нибудь анкеты?
– Мы много опросников заполняли, но где они сейчас – понятия не имею. Наверняка нужны были администрации просто для отчетности. Только ни в одном из них нам не предлагалось описывать пятна на теле.
– Да уж, вряд ли ректора и профессоров интересуют такие подробности, – задумчиво протянула я и тут же загорелась: – Зато знаю тех, кого они обычно интересуют!
– И кого же? – удивился ифрит.
– Лекарш, знахарок, целителей!
У нашего королевского лейб-медика на каждого пациента имеется досье с самым скрупулезным описанием.
Озриэль резко остановился:
– Шикарная мысль! – восхитился он. – Если в Принсфорде и есть медицинский архив, то он находится в лекарской башне. Мы могли бы попробовать пробраться туда завтра утром и поискать документы. До десяти там никого не бывает.
– А ключи?
– У дежурного студента. Беру его на себя.
– И я буду в плаще, поэтому, если нас кто-то застанет, всегда можно сказать, что у Гарта, – я представила полуогра, – разболелась голова.
– Лучше кулаки, – усмехнулся Озриэль. – Так выйдет правдоподобнее.
Мы подошли к центральной площади. Лунный свет ещё больше подчеркивал величие принцев-основателей. Я удивленно указала на фонтан:
– Гляди, что это там с глазом Глюттона Медоречивого, почему он горит красным?
– А, ну в темноте он всегда такой. По легенде, вместо глаза у него волшебный камень, древний, как сам мир. Если положить его под язык, можно увидеть будущее.
– Это правда?
– Ливи! – изумился Озриэль. – Это невозможно проверить!
– Почему?
– Ээ, потому, что никто не решится сосать глаз основателя факультета, даже ради того, чтобы узнать своё будущее.
– Да? Ясно.
Около минуты прошло в молчании.
– Я пытался, – сознался Озриэль, – ещё в самом начале. Но не смог его выковырнуть.
Мы переглянулись и одновременно расхохотались.
– А давай попробуем как-нибудь вместе? – предложила я. – Может, он чего толкового по моему делу скажет?
– Возможно. Но
В «Наглой куропатке» было довольно шумно, и мы выбрали самый тихий уголок рядом с перегородкой, чтобы спокойно завершить обсуждение плана. Вместо Уинни заказ приняла другая раздатчица. Не скажу, что я огорчилась.
Шоколад подали в половинках кокосовых орехов и отдельно перед каждым поставили графинчик с водой. Очень правильная мера: напиток больше напоминал соус – восхитительно густой, аж ложка стоит, с легкой горчинкой и пряно-обжигающий.
– Ммм, я такой даже во дво… во дворе не пробовала!
Озриэль вскинул брови:
– Во дворе?
Он улыбнулся, не зная, что над верхней губой у него шоколадные усы, и собирался добавить что-то ещё. А я хихикнула и хотела протянуть ему салфетку, но тут за тонкой перегородкой, отделявшей нас от коридора, ведущего на кухню, послышались голоса. Один принадлежал Уинни, второй, мужской, тоже угадывался без труда, несмотря на не прошедшую гнусавость. По глазам я поняла, что и Озриэль его узнал.
– И от кого же он? – резко спросил мужской голос.
– Не твоё дело! – огрызнулась Уинни.
– С каких это пор?
– С давних. Дай пройти.
Послышалась короткая возня, просьбу явно отклонили.
– Зачем тебе этот веник? Если нравится такое убожество, велю целое поле ими засеять.
– Не нужно мне твоё поле, и вообще ничего от тебя не нужно!
– Раньше ты так не говорила, раньше было нужно. – Голос дрогнул: – Что с тех пор изменилось?
– Раньше ты был другой.
– Какой другой? Да что тебя не устраивает, что не так?! – в голосе снова прорезалась злость.
– Всё так. А теперь пропусти и больше сюда не приходи.
– Лучше скажи, кто он такой. Всё равно ведь узнаю, хуже будет.
– Хватит настаивать! Я тебе не рябиновая наливка.
– Да что ты вцепилась в этот веник!
– Не трогай, слышишь, убери руки, а не то…
Тут возня резко прекратилась, и в наступившей тишине что-то тяжелое гулко ударилось о пол.
Пару секунд слышалось лишь хриплое дыхание спорщиков. А потом Уинни прошипела:
– Вот поэтому не нужно: ты портишь всё, к чему прикасаешься!
Занавеска резко отдернулась, и в зал выскочила растрепанная гоблинша. На ходу вытащила блокнот, подошла к паре через два стола от нас и шмякнула перед ними меню:
– Чего нада?
Эльф, до того мирно беседовавший со спутницей, подпрыгнул и ударился о стенной канделябр.
В перегородку рядом с нами раздраженно стукнули кулаком, следом раздались быстрые шаги, и дверь черного хода с треском захлопнулась.
Мы с Озриэлем, не сговариваясь, встали и заглянули в служебный коридор. Внимание обоих приковал лежащий на полу предмет. Это был букет цветобабочек – из чугуна.