Принцесса за 360 дней
Шрифт:
В лицо ударил отвратный запах: здесь перемешались все виды алкоголя. Ему нужно проспаться, помыться и много обдумать. Последнее это навряд ли.
– Ты всегда не хочешь такой развязки, а все выходит с точностью наоборот, - злобно ему отвечаю.
– Мне надоело. Ты сыплешь нас обещаниями, строишь грандиозные планы, и все смывается в унитаз, потому что боишься вернуться к нам.
– Это не так…
Делаем все вместе шаг, затем второй, третий… И направляемся домой.
– Азалия, права, - поддерживает меня подруга.
– Ты пугаешься одной мысли о том, что не сможешь вытянуть из грязи свою семью. Считаешь, им лучше без тебя.
Как бы не было, разбираться я должна была только как сестра с братом, никого другого не касается полоса нашей семьи, вот только Костина стала заменой моего испортившегося брата. Она помогала мне, вытягивала из застоя, отвлекала, бодрила, словно мы были кровными частичками. Без нее бы не было меня нынешней, без нее я давно увядала, спрятавшись под слоями одеял. И как не ей лучше отчитывать моего братца, который в последнее время стал чересчур легкомысленным. Так до Аарона с посторонней стороны лучше дойдет информация.
– Не хочу никого здесь обидеть, но я скажу все по увидевшей картине. Ты, дурак, - кряхтя от удержания тела, начинает Лера, - повелся на свою дешевку скрупулезно, да так, что она поставила под удар твое будущее. Ты стал никем. Но ты решил сделать виноватыми родных. Очень по-мужски. Затем стал утешать свое самолюбие выпивкой, тусовками, продажей наркотиков, скатился до такой планки, что воротит от твоего вида…
Брат что-то не членораздельное мычит, прикрывая глаза. Вот черт! Тело еще сильнее обмякает, от чего тащить становится невыносимо трудно.
– Эй, не смей закрывать глаза! Я еще не закончила!
– Рукой бьет по щекам парня, бесстрастно смотрит на его жалкий вид и чуть не падает, когда он выскальзывает с ее рук.
– Мальчишка!
Помогаю ей вернуть в вертикальное положение уже провалившегося во тьму Аарона, немного меняю координацию, и мы выходим на освещенные улицы с направлением к нашему дому. Через три дома он должен показаться.
– Азалия, как ты?
– через минуту тихо спрашивает подруга, украдкой взглянув на меня.
Как я? Хороший вопрос. Еще несколько часов назад я была растворена в тумане соцветия, внимая в себя всю страсть, риск, желание, разливающееся между ног; уходила в танец без остатка груза, тонула в тенях, парящие вокруг парня с мятежным благоуханием, что ощущалось, будто они переливались фиолетовым скольжением, даруя вид на открытое лицезрение космоса, забывала, кто я на самом деле; хотела того убийственного поцелуя. А сейчас…я сломлена накатывающим отвращением к своей жизни. Родители мне всегда желали лучшего, но как они ничтожно просчитались со своими сказочными планами.
– Дерьмо, - все, что я могла ответить.
Мимо нас прошел мужчина, любопытно оглядев, но явно без намерения помочь бедным девушкам. Не удивительно. Никому нет дела до других, отмахиваясь отговорками по типу «сами справятся» или «ничего плохого не произошло». Каждый рассчитывает сам за себя. Только я не говорю, что все колоссально перестали верить и проявлять благородство, просто за стенами огромного скопления трудно увидеть истинные без сомнения мотивы.
В окне маминой комнаты тускло горел светильник. Всю оставшуюся дорогу мы прошли в полном молчании, никто не желал говорить об испортившейся ночи. Лерка помогла мне затащить тушу парня до второго этажа, оставить его на своем загаженном диване. Меня передернуло, понимая, что все наше положение в свете видит подруга: пыль, грязь, мрак, старость, серость. Поэтому,
Стоило ей уйти, оставить одну, как меня пробрало беспомощностью. Прижавшись спиной к обшарпанной двери, устало закрыла руками лицо и так долго простояла. В голове крутилось миллион нитей, они вырывались, давили, утомляли меня во много раз, что стала задыхаться. Я не плакала. Я никогда не плакала. И, видимо, просто не умела плакать. Я закалена чем-то очень прочным, преподносящий лишь ощущения внутри горького перешептывания и напоминающий утрату сумрачной сырости.
Но у меня в периоды отчаянной нужды в деньгах выпадала другая зараза - паническая атака. Я задыхалась, словно кислород резко оборвали, сердце останавливалось, мелкая дрожь продирала тело. Больно. Ты на себе переносишь другой вид отчаяния, где сломая однажды, не возвратишь никогда.
Руки упали вдоль тела, и пустующим взглядом уставилась вперед, разглядывая фотографии моей семьи. Я помнила, когда и где были сделаны эти фотографии. Помнила, как мы, уставая, вместе смотрели телевизор, как ездили купаться, недалеко от города путешествовали, организовывали походы, принимали участие в волонтерстве, олимпиадах семейных и многое другое. Мы были счастливы. Сколько себя помню, я по-настоящему верила в то, что когда-нибудь нам не нужно будет ни в чем нуждаться и жить до неминуемой смерти. Могло быть все по-другому…
Стиснула челюсть.
Хотя это уже просто накручивание себя «А если бы..?». Не если бы! Не хочу больше вспоминать прошлое, не хочу его видеть в глазах родных и в этом чертовом кафе. Достало, по правде говоря.
Мне нужно развеяться. Но как?
Я перестала контролировать когти в сознании и позволила им отпустить недавние события гулять по воспоминаниям.
Хотелось бы мне вновь повторить нашу встречу. Я никогда не смогу забыть его и уж тем более вытиснуть из своего сердца. Он проник туда совершенно нагло, внезапно, переворошил улей неведомых ощущений и забрал с собой свое холодное превосходительство. Тогда на танц-поле я знала, среди десятки людей он был главным, такое не заметить по расточительному презрению, осанистой походки, будто бы божество спустилось с небес и прогуливается по окраинам города. И ни за что не исключить ту связь, что соединила нас в одном танце. Между нами была проведена нить. И она ярко сверкала, как только искра всколыхнуло от схлестнувшихся взглядов.
Может быть, мы когда-то еще встретимся. Но сейчас, стоя в полумраке, огороженная стенами, я никогда не забуду ликование, поселившееся в моей душе…
Моргнула пару раз, и в поле зрения невольно попал белый конверт. Ах да, почта утренняя. Я так и не посмотрела, что именно прислали.
Оторвалась от двери, лениво потянувшись за ним, перевернула на сторону, в котором указывался адресат. Попыталась что-то разглядеть в темноте, но лишь мое шипение было разборчивым. Ничего не видно.
Прошла на кухню, включила свет и свободно уселась за ближайший стул. Итак, адресат у нас… Покачала не верующее головой. Не может быть. Что за ерунда? Подставила конверт к свету, углядев внутри окончания письмо, затем оборвала кромку и вытянула сложенный в несколько раз листок. Я переполошилась, но с интересом стала расправлять лист.