Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида
Шрифт:
Нас сопровождала охрана из вооруженных рабов, но вид их был более грозен, чем имело место на самом деле. Дело в том, что все их оружие, за исключением ружей и револьверов, было украшено золотом или серебром, и эти плуты отдавали его в заклад за гроши, чтобы напиться помбы (пальмового вина). Что оставалось делать хозяйке? Только выкупить оружие обратно по цене в десять раз больше или заново вооружить этих мошенников, сначала приказав хорошенько их выпороть. Но я с сожалением должна сказать, что даже такое мощное средство устрашения действовало не так впечатляюще, как должно бы.
Итак, дама отправляется в путь вместе с дюжиной или большим числом вооруженных рабов, которые по два в ряд идут впереди нее, и слуг, несущих фонари, а внушительная свита из разукрашенных нарядных женщин замыкает это шествие. Если по пути им встречается пешеход, то, какого бы он
Придя на место назначения, дама приказывает доложить о себе. Но ей не приходится терпеть утомительное ожидание в темном холле или прихожей, пока хозяйка дома вносит последние штрихи в свой наряд. Гостья идет следом за объявившим о ней слугой, почти у него за спиной, и хозяйка принимает ее в своей комнате или, если луна стоит высоко, на крыше, которая всегда идеально чиста и окружена балюстрадой. Хозяйка сидит на длинной, богато украшенной вышивкой подушке-диване, толщиной три или четыре дюйма, а другая подушка (прислоненная к стене) поддерживает ее спину. Она не выходит навстречу гостье, как потребовала бы от нее западная – подлинная или мнимая – сердечность, а только встает с места в знак личной симпатии к гостье или из уважения к ее более высокому положению в обществе.
С незнакомыми людьми любого звания арабская женщина ведет себя очень сдержанно, хотя в отношениях между близкими подругами разница в происхождении и положении в обществе ничего не значит. Я признаю, что южанки ужасно ревнивы, но взгляните – насколько горячее они любят, чем холодные северянки! Там сердце – верховный владыка, здесь же холодный разум слишком часто имеет полную власть, но, может быть, оправданием для этого следует считать более суровую жизнь.
Поцеловав голову, руку или край шали хозяйки – люди равные по положению пожимают друг другу руки, – гостья садится на диван, но если она ниже хозяйки по положению, то делает это лишь по просьбе хозяйки, а услышав просьбу, садится на небольшом расстоянии от хозяйки, признавая этим ее высокое звание. Не снимается ни покрывало, ни что-либо еще, кроме обуви. Вместо деревянных сандалий, которые носят дома, перед выходом на улицу надевают кожаные туфли с красивой отделкой и легко сбрасывают их с ног перед входом в комнату; от обязанности делать это не освобожден никто. Дело слуг, стоящих у двери, – аккуратно расставить туфли, чтобы хозяйки могли сразу же их найти. В этом случае тоже необходимо соблюдать этикет: обувь самой знатной гостьи помещают в центр, а остальные туфли расставляют поблизости полукругом.
После появления гостьи служанки разносят всем присутствующим кофе в крошечных чашечках, и приход каждой новой посетительницы означает, что кофе подают еще раз, а с ним – свежие фрукты и сладости. Торопить кого-нибудь, чтобы он взял что-то, считается варварской грубостью. Кроме того, хозяйка дома не обязана поддерживать разговор на определенном уровне – это мучительная и неестественная европейская привычка. Вместо этого люди свободно и произвольно ведут легкий разговор, о чем хотят. Поскольку там нет театров, концертов, цирков или балов, которые можно было бы обсуждать, а погрязнуть в глубоких размышлениях о состоянии погоды не хотелось бы, количество тем для разговора ограниченно. Обычно он вращается вокруг личных дел и тем, касающихся сельского хозяйства. Каждый обеспеченный человек на Занзибаре занимается сельским хозяйством – не очень умело и без системы, зато с большим воодушевлением. Беседа мило движется вперед среди всеобщих улыбок и ничем не сдержанного смеха, потому что мы, южане, имеем счастливый веселый нрав. А почему бы и нет? Яркое солнце проливает на нас неисчерпаемые потоки радости, а щедрая природа своими добровольными дарами избавляет нас от всякой необходимости делать расчеты на завтра.
Ни при каких обстоятельствах хозяин дома не смеет войти в комнату, где его жена, мать или сестра принимает подруг. Только правитель страны и его ближайшие родственники-мужчины стоят выше этого закона. Поэтому, если дама приходит в гости к замужней сестре, супруг сестры должен оставаться невидимым до тех пор, пока гостья не уйдет. В случае, если мужу надо сообщить жене о чем-то важном, он посылает кого-нибудь с просьбой, чтобы она на короткое время вышла в другую комнату. Женщины поступают так же, когда у их родственников мужского пола находятся друзья. Это правило обязательно для соблюдения, даже если гостья находится у дамы весь день – от шести часов утра до семи вечера, и в таком случае мужчине не так уж легко не попадаться на глаза. Конечно, этот обычай обременителен, но восточный мужчина не ощущает его давления. Воспитанный в определенных представлениях и не знающий других, с которыми он мог бы их сравнить, он, естественно, считает, что они совершенно правильны и верны. Могущество и влияние обычая одинаково везде. Я ничуть не отрицаю, что на Востоке есть ненужные или странные обычаи, но разве Европа свободна от них? Там – строгое разделение мужчин и женщин, здесь безграничная свобода общения между ними. В одной стране – укутывание тела и ношение покрывала у самого лица, несмотря на жару, в другой – платья с глубоким вырезом, несмотря на холодный климат. Так что человек обнаруживает крайности и преувеличения везде, куда бы он ни пошел. По моему мнению, золотая середина еще не найдена.
Визиты дам продолжаются три или четыре часа. Затем нужно будить рабов и снова строить их в походном порядке. Все время визита в фонарях поддерживали огонь – это, разумеется, лишний расход, но это престижно. Хозяйка вручает гостям подарок, хотя бы маленький, и позволяет им уйти; они должны быть дома в полночь: это самое позднее время для пятой молитвы. У арабских женщин есть одно большое преимущество: они не обязаны после приема или визита благодарить за него – решительно, это лучше, чем говорить хозяйке самые прекрасные комплименты в лицо и злословить на ее счет, как только оказываешься за дверью.
На Занзибаре старинный обычай требует, чтобы правитель страны дважды в день – перед завтраком и после четвертой молитвы – встречался с мужчинами из своей семьи, своими министрами, другими своими чиновниками и всеми желающими сказать ему что-либо. Зал для этих аудиенций, который называется барза, находился на первом этаже нашего дворца, близко к морю, и из его окон открывался красивый вид на полный движения водный простор. Хотя этот зал был очень большим, иногда он не мог вместить всю собравшуюся толпу. Как любая арабская комната, он был обставлен очень просто: только ковры, зеркала до потолка, часы и стулья у боковых стен. Поскольку ни один араб, занимающий видное положение в обществе, не выходит из дома без сопровождающих, возле входа всегда была толпа примерно из двухсот человек – спутники посетителей. Те, кто смог найти себе место, сидели на каменных скамьях, тянувшихся вдоль стен, остальные ждали своих хозяев или друзей. Посетители-мужчины всегда являлись на аудиенцию в полном парадном костюме – тюрбан, джоша (верхнее пальто длиной до щиколоток) и пояс.
У себя дома араб носит на голове – которую бреет наголо раз в неделю – белую шапочку, которая часто бывает красиво вышита, когда же он выходит из дома, то надевает тюрбан. Нужно умение и немало времени, чтобы красиво сложить из тюрбана головной убор, а потому мужчина снимает с головы эту хрупкую конструкцию с огромной осторожностью. Ткань для тюрбанов стоит сравнительно дешево, но цена отреза ткани для пояса может достигать двухсот серебряных долларов. Знатный мужчина всегда имеет много поясов и меняет их так же, как в Европе мужчина меняет галстуки. Однотонные пояса из белого или черного шелка носят менее обеспеченные, пожилые или безразличные к моде мужчины. Как я уже упоминала, наряд араба не полон без его оружия.
Перед тем как войти в зал приемов, знатный мужчина снимает туфли у самой его двери, а простолюдин – на некотором расстоянии от нее. В этом нет и намека на деспотизм: это древний обычай, которому все подчиняются добровольно. Араб оказывает почет и уважение людям любого звания, и особенно сильное инстинктивное преклонение он испытывает перед семьей своего правителя.
Когда барза наполняется посетителями, султан начинает свой торжественный выход. При жизни моего отца это шествие выглядело так: сначала шла рота негров-гвардейцев, затем младшие евнухи, старшие евнухи, султан, старшие сыновья султана и, наконец, его младшие сыновья. У двери зала гвардейцы и евнухи выстраивались в ряд, через проход в котором мой отец входил в барзу. Все, кто там находился, вставали, приветствуя Сеида Саида. При его уходе соблюдался тот же порядок. Если кто-то из знатных посетителей уходил раньше султана, тот иногда проходил вместе с ним несколько шагов по комнате, а остальные должны были в это время стоять.