Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида
Шрифт:
Еще больше их жалеют из-за многоженства – оттого, что жена вынуждена делить любовь своего мужа с другой женщиной или другими женщинами. Мусульманину разрешено иметь четырех законных жен, и, если одна из них умирает, он может жениться на пятой. Младших жен он может купить столько, сколько пожелает. Но я никогда не видела мужчину, у которого было бы одновременно четыре законных жены. Бедняк может позволить себе только одну жену, а богач не имеет больше двух, причем они живут отдельно одна от другой, каждая в своем доме. Некоторые женщины охраняют свою независимость тем, что просят жениха, чтобы он подписал договор о том, что он обязуется не брать в законные жены и не покупать в младшие никакую другую женщину.
Таким образом, на практике преобладает моногамия. Но если мужчина полностью осознаёт свои законные права, положение дел легко может стать очень плохим. Вполне естественно, что в семье возникают ненависть и злоба и горячая южная кровь начинает кипеть от бешеной ревности – частые проявления которой должны вроде бы доказать, насколько горячее любовь восточной женщины, чем любовь более спокойной северянки. Однако эта страсть – ревность – часто делает жизнь в многоженстве невыносимой, и это хорошо. Многие состоятельные мужчины, не желая ежедневных скандалов и ссор, предпочитают иметь одну жену. Каждый человек, способный мыслить разумно, и в особенности каждая женщина, должен ясно видеть, что многоженство не заслуживает ни защиты, ни оправдания.
Но что можно сказать о браке у цивилизованных христиан-европейцев? Я не буду говорить о многоженстве, которое существует у христианской секты мормонов в христианской стране. Вернемся к респектабельному европейскому обществу. Действительно ли брачные узы в нем так святы? Не бывает ли часто нелепостью говорить об «одной» жене? Действительно, христианину разрешено иметь лишь одну супругу, и это – великое благо. Христианская вера приказывает делать то, что хорошо и правильно, мусульманская допускает зло. Однако преобладающие обычаи и особенности реальной жизни на Востоке в значительной мере смягчают дурные последствия закона, тогда как здесь грех очень часто одерживает верх, несмотря на закон. Кажется, что едва ли не единственная разница между восточной и западной женщиной – то, что первая знает количество и, возможно, склонности и характер своих соперниц, а вторая пребывает в приятном неведении.
Конечно, только богатые мужчины могут покупать себе младших жен. Вначале эти жены – рабыни, но материнство дает им свободу. В редких случаях жестокий господин продает такую жену после смерти ребенка, оттого что она ему надоела или ради денег. После смерти мужчины все его младшие жены становятся свободными. Если позже одна из них вступает в брак с братом или другим родственником бывшего мужа, то делает это как законная, то есть главная, жена.
То, что арабы обращаются со своими спутницами пренебрежительно, – это миф. Уже одно наше вероучение помешало бы этому: оно в некоторых отношениях ставит женщину ниже мужчины, но одновременно предписывает ему защищать женщину из-за ее слабости. Благочестивый богобоязненный мусульманин ровно настолько же добр к жене, как хорошо воспитанный культурный европеец, а может быть, даже еще больше владеет собой, потому что никогда не забывает, что Бог присутствует всюду, и до последнего вздоха сохраняет веру в Божье возмездие. Конечно, всюду можно обнаружить негодяев, которые не относятся к своим женам с подобающими любезностью и уважением, но я могу с чистой совестью утверждать, что здесь я чаще слышала о добропорядочных мужьях, которые бьют своих жен, чем на родине. Хороший араб посчитал бы, что позорит себя, если бы так далеко вышел за рамки приличий. Иначе ведут себя негры на плантациях. Мне часто приходилось мирить мужа и жену, которые от души колотили друг друга.
Жена также не обязана покорно терпеть все капризы своего мужа. Если одна из его причуд оскорбляет ее, она может искать поддержки у своих родственников или, если она одна на свете, имеет право искать правосудия у кади. Одна моя близкая подруга в шестнадцать лет согласилась стать женой своего родственника, который был намного старше ее и совершенно ее недостоин. Этот совершенно легкомысленный человек воображал, что жена будет терпеть все, потому был весьма удивлен, когда однажды вечером, вернувшись домой, обнаружил, что вместо жены дома его ждет письмо, написанное в очень суровых выражениях. Я имела привычку посещать эту подругу в ее имении, не сообщая об этом заранее, потому что знала, что ее милый супруг предпочитает удовольствия городской жизни. Но однажды она пришла ко мне, чтобы сказать, что больше я не должна приходить к ней, не сообщив об этом, потому что теперь ее муж все время был дома. Он пришел к ней, покаялся и вымолил у нее прощение. Один раз узнав, как решительно она может действовать, он постарался больше не оскорблять ее. Я могла бы привести и другие примеры независимого поведения женщин.
Когда супруги встречаются, они целуют друг другу руку. Едят они вдвоем, вместе с детьми. Женщина выполняет для мужа много мелких дел в знак любви. Когда он выходит из дома, она подает ему оружие и снимает это оружие с мужа, когда он возвращается; подает ему воду для питья и так далее – в общем, оказывает те мелкие знаки внимания, которые делают совместную жизнь приятной и счастливой, причем делает это без малейшего принуждения. В делах управления домом она – верховная госпожа. Обычая выдавать регулярно определенную сумму специально на ведение хозяйства нет; муж и жена черпают из одного и того же кошелька, хотя, если мужчина имеет двух главных жен, живущих раздельно, он делит свои доходы между ними. В какой степени женщина пользуется своими домашними преимуществами, зависит от ее воли и от воли ее мужа. Однажды, когда я устраивала большой праздник на одной из моих плантаций и казалось, что часть гостей неизбежно откажутся приехать оттого, что им будет трудно вовремя достать себе верховых животных, одна дама предложила одолжить мне на время столько ослов и погонщиков, сколько мне понадобится. Когда я предложила получить согласие ее мужа на это щедрое предложение, она довольно резко ответила, что не привыкла просить его разрешения в таких маловажных делах. Другая моя знакомая на Занзибаре имела еще больший контроль над домашними и хозяйственными делами мужа – управляла его имениями и его городским домом. Муж даже не знал точной суммы своих доходов и был не против получать из ее рук все деньги, которые бывали ему нужны; благодаря ее уму и дальновидности он жил очень обеспеченно.
Воспитание детей полностью находится в руках матери, кто бы она ни была – законная жена или приобретенная рабыня, и в этом для нее огромное счастье. От английской дамы из общества ожидают, чтобы она раз в сутки заходила в детскую комнату, француженка отправляет своего отпрыска в деревню, а там о детях заботятся посторонние люди. Арабка же постоянно окружает их самой нежной заботой и почти никогда не выпускает их из виду все время, пока им нужна материнская опека. За это ее вознаграждают сильной любовью и глубоким уважением. Отношения с малышами служат ей компенсацией за недостатки многоженства и делают ее семейную жизнь счастливой и радостной. Тот, кто видел, как беззаботны и веселы восточные женщины, должен знать, как мало истины содержат рассказы об их угнетенном состоянии и униженности.
Но глубокое понимание истинного положения дел невозможно приобрести за несколько минут визита. Араб, при всей своей вежливости, не любит, чтобы посторонние люди, особенно если они из другого народа или исповедуют другую веру, всматривались в его личную жизнь. Когда к нам приходила в гости европейская женщина, мы начинали с того, что изумленно раскрывали глаза, увидев ее невероятно широкую в обхвате фигуру, потому что в те дни дамы носили кринолины, которые могли бы перегородить лестницу.
Беседовали мало, в основном о секретах одежды. К даме проявляли обычное гостеприимство, евнух опрыскивал ее розовой водой, ей преподносили прощальные подарки, и она уходила нисколько не мудрее, чем была. Она побывала в гареме, увидела здесь «несчастных» женщин (под покрывалами), удивилась нашей одежде, нашим украшениям, тому, как ловко мы сидим на полу, – и это все. Она никогда не могла похвалиться тем, что узнала больше, чем другие европейцы, бывавшие у нас. От двери и потом обратно до двери ее провожали евнухи, ни на миг она не оставалась без наблюдения. Западной женщине редко показывают какие-нибудь комнаты кроме той, в которой ее принимают; иногда ей удается рассмотреть закутанных дам, которые развлекают ее. Короче говоря, она не имеет никакой возможности изучить восточную семью и положение наших женщин.
Другая особенность нашей брачной жизни: девушка, став женой, не изменяет этим ни свое положение в обществе, ни имя. Жена принца, родившаяся в простой семье, никогда и подумать не может о том, чтобы потребовать себе такие же титулы, как у него. Несмотря на свое замужество, она остается «дочерью такого-то», и к ней обращаются именно так. И наоборот: арабский принц или вождь племени часто позволяет своей дочери или сестре выйти замуж за его собственного раба. Он говорит себе: мой слуга – ее слуга, поэтому она остается госпожой, как была. Однако после такой свадьбы муж перестает быть рабом в прямом смысле этого слова, хотя, разумеется, говоря о своей жене, называет ее «ваше высочество» или «госпожа». Мужчина, упоминая о своей жене в разговоре – чего он старается избежать, – никогда не называет ее «моя жена», а обозначает ее словами «дочь такого-то» или может сказать «мать моей семьи», независимо от того, есть у нее дети или нет.