Принцип каратэ (сборник)
Шрифт:
— Спросила у секретаря, где ты можешь быть, — вот и все. Скоро освободишься?
— Занят до шести, но мой друг и начальник любезно вызвался меня подменить…
— Ну и нахал, — покачал головой Гончаров.
— …Так что скоро, но с четырех у меня дела…
— Набор в секцию?
— Откуда данные? — снова удивился Колпаков.
— Весь город знает, ты стал популярной личностью. Сегодня даже читала про тебя в газете…
— Смотри-ка, не читал…
— Видишь, сколько раз я тебя удивила, — засмеялась Лена.
Колпаков остро ощутил, что ему нравится
— Ты меня выручишь?
— Всем, чем могу.
— Возьми в секцию двух ребят. Сына моей заведующей и племянника директора. Для меня это очень важно. Сделаешь?
— Конечно, — не задумываясь, ответил Колпаков. — Пусть подходят.
— Умница, огромное спасибо, — обрадованно затараторила Лена, и чуть заметная напряженность в голосе исчезла. — Когда освободишься, позвони, что-нибудь придумаем на вечер. Договорились? Вот и славненько. Целую.
Колпаков ошарашенно смотрел в гладкую, с аккуратными стыками обоев стенку. Такой ласковой он не знал Лену уже давно. Но почему в радостное чувство вплетается неприятный горький оттенок?
— Положи трубку, Ромео! — Насмешливый голос Гончарова вернул его к действительности. Тревожная мысль, оставшись недодуманной, развеялась без следа.
Осторожно постучав, в кабинет заглянул вспотевший от пережитых волнений Петька.
— Пятерка! — сообщил он, почтительно поздоровавшись с Гончаровым. — Гавриленко похвалил — говорит, смелость позиции, кругозор, умение творчески использовать полученные знания и все такое… А мне тройку поставили. За что? Все рассказал, как в учебнике, Петров был доволен… Да, Дронов спросил, почему тебя нет, я сказал — живот схватило…
— Умней ничего не придумал! — Колпаков подскочил в кресле. — Кто тебя просил болтать глупости?
Петька обиженно закрыл дверь.
Гончаров хохотал.
— Супермен с расстройством желудка! — еле выдавил он между приступами смеха.
Колпаков мгновенно успокоился.
— Смейтесь, Вениамин Борисович, смех способствует правильному дыханию. Но пари я выиграл, до свидания. Осторожно с третьим стендом — там барахлит трансформатор.
Колпаков спустился в вестибюль и прямо возле «Молнии», сообщавшей о его героической схватке с вооруженным преступником, был перехвачен астматическим толстяком Писаревским, непревзойденным мастером интриг и лидером кулуарных бунтов.
— Молодежь взрослеет, мужает, а мы и не замечаем, пока нам глаза не откроют. — Писаревский махнул рукой в сторону «Молнии». — Отрадно слышать, да я вас и своими глазами видел в деле, оченьочень смело, давайте в том же духе…
— Вы разве тоже были в парке?
— В лесу, темном и страшном, где смелый мальчик в одиночку свалил старого опасного зубра!
— Что-то я…
— И прекрасно, скромность — добродетель, но следует знать себе цену, а вы пока не знаете…
Покровительственная скороговорка и целеустремленность, с которой толстяк оттеснял его в укромный уголок вестибюля, навели Колпакова на мысль, что эта встреча не случайна.
— Без поддержки человек жалок и
Выпуклые, горячечно блестевшие глаза гипнотизировали, и речь была обволакивающей и проникновенной. Но куда он клонит?
— …А они обошлись с вами несправедливо! И Дронов и Гончаров даже не помнят, кому обязаны своим успехом! И уверяю, они не пришли бы на подмогу, если бы вся эта стая набросилась и стала рвать вас в клочья!
До Колпакова наконец дошел смысл мрачных аллегорий Писаревского.
— Между тем есть люди, готовые стать вашими верными друзьями. Например…
Толстяк значительно назвал несколько известных в институте фамилий.
— Вы понимаете, что это значит — ключевые посты в администрации, совете, на смежных кафедрах… С такими друзьями все у вас пойдет как по маслу. — Писаревский заговорщически понизил голос. — Чтобы не быть голословным: дайте мне любой материал, и мы протолкнем его в ближайший институтский сборник. Даже сырой или компилят! Публикация для молодых всегда проблема, а для вас их не будет!
— Предложение заманчивое… — сказал Геннадий.
Писаревский довольно улыбнулся.
— …Для бездарностей. Я сам решаю свои проблемы! — резко возразил Колпаков.
— И чудесно! Ответь ты по-другому, я бы разочаровался! Но сила за спиной еще никому не мешала… Этот пузырь Иван Фомич наконец лопнул, но его группировка пока сохранилась. Скоро собрание, я дам тебе кучу фактов, и ты наносишь им сокрушительный удар, а мы добиваем…
Колпаков презрительно усмехнулся.
— Так нанимают платных убийц. И продажных девок. Стыдно, Писаревский!
— Не валяй дурака! Принципиальность оставь для общественности и начальства! Играть словами все умеют, да про свою выгоду не забывают!
Подлецам редко говорят в лицо, что они подлецы Как-то не принято, неудобно и вообще. Но Колпаков сделал над собой усилие и тихо сказал все, что считал нужным. Как кипятком обварил толстяка. Потом железным плечом сдвинул его в сторону, двумя костяшками кулака отдавил тяжелую коричневую дверь и вышел на улицу, прищурившись от яркого солнца.
Писаревский не испортил настроения, скорее напротив — Колпаков ощущал радость победы. Времени было достаточно, но, давая выход эмоциям, он побежал, привычно уклоняясь от столкновений с прохожими. Сейчас он чувствовал себя мощным, идущим на взлет самолетом сверхдальних линий.
Возле городского Дома физической культуры беспокойно колыхалась разношерстная толпа; Выгоревшие трико соседствовали с новенькими адидасовскими комплектами, короткие стрижки — с длинными прическамм, спортивная подтянутость с разудалой развязностью. Майки, джинсы, традиционные брюки и шведки, потрепанные практичные и пижонские яркие сумки, атлетические и астеничные фигуры — все перемешалось, составляя непривычный для городского спортивного центра конгломерат. И уж совсем непривычным был запах спиртного, который несколько раз уловил Колпаков, пока пробирался ко входу.