Принцип каратэ (сборник)
Шрифт:
Изменить решение заставила неотчетливая, расплывчатая мысль, связанная каким-то непонятным образом с Леной.
— Что же, краткость и сдержанность — качества настоящего мужчины!
Стукалов внимательно смотрел Колпакову в глаза, будто пытался пробиться сквозь броню демонстративного хладнокровия.
— А тот могучий молодец уж чересчур суетился, что настораживает. Да и силенки у него маловато!
Стукалов подмигнул Колпакову и доброжелательно улыбнулся:
— Желаю успеха. Держите контакт с комсомолом, Серебренников — надежный парень, на него
Он проводил гостей до двери и на прощание сказал:
— Главное, чтобы волна этого интереса, — Стукалов ткнул пальцем в балкон, будто внизу еще бурлила разномастная толпа молодых людей, — чтобы эта стихия не вышла из-под контроля.
На стадион Колпаков успел вовремя — только закончился первый этап отбора. Сумевшие пробежать десять кругов кандидаты пользовались коротким отдыхом, чтобы прийти в себя и отдышаться.
Потом их разделили на четыре группы, и инструкторы продолжили отбор. Приседания, подтягивание на перекладине, отжимание от земли, шпагаты, прыжки, кульбиты.
В результате Колпаков, Окладов и Зимин записали по двадцать человек. Габаев давал более тяжелые задания, отобрал только восьмерых.
— Ничего, потом доберу, желающие найдутся, — значительно пояснил он. — Зато у меня будут звери, а не бойцы!
Гришка был не в своей тарелке и обиженно отводил взгляд от Колпакова. Когда Зимин и Окладов заговорили с Геннадием о ближайших делах федерации, он ядовито бросил:
— Везет же людям! С одного пьяного идиота такой навар снять! Слава, почет, статьи в газетах, да еще зампредом федерации заделался! Нам так не жить. Пойду поищу дурака с пулеметом!
Габаев ушел в сопровождении бородатого Кулакова, который перед этим нещадно дрессировал новичков. У них были одинаковые приземистые фигуры, маленькие пулевидные головы на мощных шеях, даже походки — и те одинаковые.
— По домам? — спросил Зимин. — Почин сделан. Хороших ребят отобрали. А пижоны сами собой отсеялись, многие даже до кросса…
— А эти трое? — Колпаков кивнул в сторону.
— Кто их знает, с самого начала здесь сидят. Бежать не стали, может, ждут кого-то? Фирменные мальчики, как с рекламы.
— Особенно тот увалень. Ему кондитерские изделия рекламировать, — высказался молчаливый Окладов. — Или на лечебное голодание записываться. Да и дружки рыхлые… Кого они могут ждать, не нас же?
Оказалось — их.
— Кто из вас Колпаков? — спросил толстяк с пумой, вышитой над левым карманом бежевой трикотажной шведки. — Мы от Елены Борисовны. Она сказала, что вы запишете нас в секцию.
Неприятное ощущение появилось у Колпакова еще раньше, чем он сообразил, что Елена Борисовна — это Лена, и вспомнил данное ей обещание. Потом ощущение усилилось, он почувствовал раздражение, неловкость и острое желание послать всю троицу к чертовой матери. Зимин и Окладов недоуменно переглянулись и пошли дальше.
— Почему вас трое? Я предупрежден про двоих, — недовольно сказал Колпаков.
— За Сашку попросили позднее, — рассудительно пояснил
Наступила пауза, и чем дольше она продолжалась, тем более глупым ощущал свое положение Колпаков.
— Приходите в четверг к семи в ДФК, зал номер четыре, — буркнул наконец он и, отстранив толстяка, догнал товарищей. В их взглядах он прочитал нескрываемое осуждение. Но и без этого Колпаков испытывал сильное недовольство собой: поступать вопреки убеждениям было не только неэтично, но и просто противно.
Впрочем, недовольство исчезло, когда он позвонил Лене и услышал в ее голосе непривычные нотки признательности и одобрения.
— Всех троих записал? Молодец, Геночка! Ты меня очень выручил, встретимся — расскажу подробно. Не сходить ли нам сегодня в ресторан? Давно не танцевала.
Выйдя из будки телефона-автомата, Колпаков обшарил карманы и непонятно зачем пересчитал имеющуюся наличность. Два рубля шестьдесят копеек. В состоянии, близком к паническому, он бросился к Гончарову, но того не оказалось дома. До встречи оставалось полтора часа. С трудом взяв себя в руки. Колпаков принялся решать непривычную задачу: где взять деньги?
Дома лишнего рубля отродясь не водилось, занимать у соседней было неприятно, к тому же он не хотел, чтобы об этом узнала мать. Окладов живет один в общежитии, с трудом дотягивает до получки. Зимин экономный, у него можно разжиться десяткой, но эта сумма не решит проблемы. А сколько вообще нужно денег на ресторан? Жизнь поворачивалась незнакомой, а оттого пугающей стороной. Дронов? Ерунда… Разве что Габаев…
У Гришки деньжата имелись, но обращаться к нему не хотелось. Чашу раздумий перевесила внезапно пришедшая мысль: одно время Габаев играл в оркестре в «Центральном», он большой дока по части ресторанных правил, и вместе с деньгами у него можно получить ряд полезных советов.
Гришка удивился визиту, вначале он держался холодно, не без иронии именуя гостя «начальством». Колпакову очень хотелось уйти, но отступать было некуда, и он без обиняков выложил свою просьбу.
После этого Гришка неожиданно изменился, стал любезным и предупредительным, охотно дал деньги, подробно проинструктировал по вопросам, которые могут возникнуть в ходе вечера, и порекомендовал идти в «Центральный», где, обратившись к метрдотелю от его, Гришки, имени. Колпаков получит обслуживание по высшему разряду.
Спешно поблагодарив и попрощавшись. Колпаков забежал домой переодеться, десять минут промучился с выбором галстука, написал матери записку, что вернется поздно, и минута в минуту успел к месту свидания.
Лена опоздала на четверть часа, увидев ее наряд, Колпаков ощутил себя старомодным, простоватым и неуклюжим.
Предложение пойти в «Центральный» она отвергла с ходу, сказав, что там собираются шпана и пьяницы, а кормят позавчерашними котлетами. Взяв инициативу в свои руки, проворно остановила такси, привезла Геннадия к новому высотному зданию, в первых этажах которого размещался самый шикарный в городе ресторан.