Принцип каратэ (сборник)
Шрифт:
Проснулся Колпаков поздно, вяло сделал разминку, пообещав себе, что вечером полностью выполнит положенные нагрузки. В последнее время он все чаще давал такие обещания и все реже их исполнял.
Зато Лена активно занималась спортом и по совету моложавых подруг каждое утро бегала вокруг искусственного озера неподалеку от их дома.
Пока Колпаков заваривал по специальному рецепту чай и варил яйца, Лена вернулась, весело поздоровалась, приняла душ и бодрая, освеженная уселась к столу. Она прекрасно выглядела, и у нее был отменный аппетит. После завтрака Колпаков отвез ее на работу, исполняя
— Если красивую женщину не возит муж, обязательно предлагает услуги кто-то другой, — сказала она сразу после приобретения автомобиля. — А это, как ты сам понимаешь, чревато…
Она любила подобные перлы житейской мудрости, почерпнутые из известных ему источников. И была очень уверена в себе.
Высаживая жену возле обшарпанного здания торгово-закупочной базы, Колпаков взглянул на часы. Почти одиннадцать. Лена не знала толчеи общественного транспорта, спешки, не боялась опозданий. «Надо уметь устроиться так, чтобы не тратить нервы по пустякам, — говаривала она. — Тогда дольше проживешь и не состаришься».
Все окружающие ее дамочки — Зверева, Хомутова, Клавдия, Элеонора — безусловно, умели устраиваться. Колпаков вспомнил измученную переполненным автобусом мать, стремящуюся выйти пораньше, до начала часа «пик», нервно ожидающую, пока Петуховы освободят ванную, бросающую быстрые взгляды на пожелтевший циферблат допотопных ходиков.
Они были разными людьми и, хотя жили в одном городе, пожалуй, не имели шанса повстречаться: слишком разные интересы и круги общения, непохожие формы времяпрепровождения. Разве что в магазине… Да нет — те не заходят в продуктовые, в универмаги проникают со служебного входа и то редко: в основном заказывают, и все необходимое доставляется им прямо на дом.
А про чековые магазины мать узнала совсем недавно от Лены, удивленно рассматривала незнакомые бумажки с водяными знаками и толком так и не поняла, что это такое.
Ей это было чуждо и неинтересно, а Лена посмотрела с сожалением. Такие взгляды бросали на мать все ее наставницы во время свадьбы, они, конечно же, считали ее не сумевшей «устроиться», неудачницей.
Фасонный звук итальянского, за триста рублей сигнала оторвал Геннадия от размышлений. Мимо, солидно помахав рукой, прокатил бородатый Кулаков, за которым закрепилась красноречивая кличка Кулак.
Пока Колпаков смотрел вслед замызганной, в царапинах машине, мысли его переключились на Другое.
Городской мир карате за прошедшие годы здорово изменился. Получив на соревнованиях тяжелую травму и провалявшись несколько месяцев в больницах, бросил занятия Зимин. Побывал на всесоюзных курсах и приобрел квалификацию тренера-инструктора Окладов, совсем недавно удалось достигнуть того же и Котову. За драку с тяжким исходом осужден на пять лет Слямин.
Теперь официальных инструкторов было четверо, каждый вел одну спортивную группу. Кроме того, Колпаков, Габаев и Котов имели по одной абонементной, статус которых четко не определялся, а оплачиваемость тренировок не афишировалась.
Все «дикие» группы «ушли в подполье». Они снимали ведомственные залы, устраивались в переоборудованных подвалах, находили и приспосабливали любые пустующие помещения. Многие маскировались под секции самбо или дзюдо.
Незаконные секции были разношерстны: и небольшие группы фанатиков-энтузиастов, и целые платные школы, возглавляемые имеющим какоеникакое имя сенсеем. Последние преобладали: карате-бизнес получил широкий размах.
Изворотливые дельцы, не упускающие случая поживиться, широко эксплуатировали интерес к новому виду спорта и всячески его подогревали. По рукам ходили всевозможные самоучители, трактаты и наставления стоимостью от десяти до двадцати пяти рублей, продавались портреты столпов карате и комплекты фотографий, на которых они пробивали лбом толстенный слой черепицы, рубили ладонью бутылки, протыкали пальцем подброшенную тыкву.
К дефицитным товарам черного рынка прибавились кимоно, протекторы, складные макивары, доспехи и другой карате-инвентарь.
Но главным средством обогащения служили тренировки. Бизнесмены-сенсеи набирали по три-четыре группы, занятия проводили помощники, сами они появлялись в каждой на полчаса-час, благо все успели обзавестись автомашинами и резко повысили мобильность.
Спеша урвать побольше, каждый отталкивал от денежной лохани соперников, конкуренция была острой, и Зверев, попытавшийся организовать собственную школу, чуть не сломал себе шею и поспешно вернулся под крылышко Колпакова.
В лидеры подпольных сенсеев довольно быстро пробивался Кулаков. Этому в немалой степени способствовала физическая мощь, природная жестокость и навык ломать кости, о котором очень быстро стало известно заинтересованным лицам.
Кулак не признавал авторитетов и даже своего бывшего наставника не ставил ни в грош, что приводило Габаева в бешенство. Бели когда-нибудь их пути пересекутся, кому-то не поздоровится. Колпаков считал, что не поздоровится обоим.
После того как Колодин, убедившись, что не в состоянии справиться со стихией, подал в отставку и его место занял Колпаков, Кулак стал оказывать новому председателю знаки внимания, но, не встретив взаимности, отошел на исходные позиции. Хотя давал понять, что выделяет Геннадия из серой массы и готов поддерживать как деловые, так и дружеские контакты.
«Вот опять, легок на помине!»
Небрежно приткнув машину к тротуару, Кулаков поджидал его, делая жесты, приглашающие остановиться.
Геннадий притормозил, вышел. Кулак корректно поклонился, он нагнул голову в ответ, но руки не протянул.
— Почему вы не явились на заседание федерации?
Если официальность вопроса и смутила бородача, то вида он не подал.
— Там разбирались незаконные секции карате, при чем здесь я? Мы с ребятами немного занимаемся самбо, так, для себя. Все чинно-благородно.
— Знаю, новичка вталкивают в круг и бьют, а он должен суметь защититься. Испытание на прочность. У одного сотрясение мозга, у другого — серьезные ушибы.
— А заявления от пострадавших есть? То-то! Иной упадет в подвал, а придумает черт-те что… Это Гришка козни строит, не может простить моего ухода. А если я его перерос и сам стал сенсеем?
Колпакова коробил развязный, самоуверенный тон бородача, пренебрежительное упоминание о бывшем учителе, которому он раньше заглядывал в глаза и с подобострастием ловил каждое слово.